Милость Господня

В этом смысле Байноротов был на шаг впереди других. Одним из первых он стал утверждать, что даже наше представление о Божественном в корне неверно. Если Бог, коего мы рассматриваем как самоосознающую сущность, реагирует лишь на интенсивность молитвы, независимо от ее содержания, значит, это не Бог, а безличное и бездуховное Нечто, что-то вроде ружья, выстрелить из которого может кто угодно. Это не Бог, постукивая указательным пальцем по кафедре, говорил Байноротов на своих лекциях в переполненной до отказа аудитории, не Бог, а интерсубъектный феномен – та же религия, с той же обратной трансляцией, через сложные ритуалы гипнотизирующая своих адептов. Но благодаря современным коммуникациям, пусть просевшим и все равно гораздо более быстрым и интенсивным, чем в предыдущих эпохах, этот эгрегор обладает значительно бо´льшим индоктринирующим потенциалом, который и был реализован в том, что мы называем Смутой Земной. Фактически, утверждал Байноротов, в Боге мы воплотили самих себя – со всеми нашими акцентуациями и патологиями, только многократно усиленными.

Однако – в пределах университетского курса – это были чисто теоретические рассуждения. На практике же Байноротов считал, что мы как историки имеем на руках уникальную ситуацию: необходимо немедленно начинать тщательные «раскопки» Смуты, пока живы непосредственные свидетели этих событий, пока не пропали и – по известным причинам – не уничтожены ценнейшие государственные документы. Он называл это археологией современности и полагал, что, помимо теоретического, она имеет и громадное прикладное значение. Поскольку исчезновение «божественного вмешательства», то есть чудес, противоречащих законам природы, произошло практически одномоментно по всему миру, значит, существует и механизм, который может как бы включать и выключать данный эгрегор. Это открывает перед нами колоссальные перспективы, в том числе и для позитивного преобразования нынешней весьма нестабильной реальности.

Причем, если сделать элементарный хронометраж, подчеркивал Байноротов, сразу видно, что «выключение» не совпадает по времени ни с Всероссийской молитвой Патриарха Фотия, ни с Молитвой об успокоении, вознесенной Теннессийским пророком в окрестностях Вашингтона, ни с ночным стоянием миллионов мусульманских паломников на горе Арафат и ни с одним крупным действом, претендующим ныне на «точку отсчета». Разница достигает целых дней и недель. Нет, полагал Байноротов, здесь иная точка отсчета. Наиболее – это уже по его личной прикидке – совпадает с «моментом истины» сражение на реке Малече, но ему пока не уделялось достаточного внимания. Вот что следует изучать, вот что надо «раскапывать» в первую очередь.

Энергия у профессора была колоссальная. Несмотря на скудость университетских средств и на удручающую ресурсную скудость страны, были выделены деньги на экспедицию, и я, к моему великому изумлению, был включен в нее на должности техника-лаборанта.

Тут мне исключительно повезло.

Подробно излагать перипетии этой экспедиции я не буду, кому любопытно, может прочесть отчет, он был недавно опубликован в университетском «Вестнике». Скажу лишь о личных своих впечатлениях – они в официальные документы, естественно, не были включены.

В окрестностях Малечи мы провели более месяца. Жили и в гостиницах, и в сараях, и просто в палатках, благо с погодой нам исключительно повезло. По вечерам жгли костры, заваривали чаи на травах и разговаривали, разговаривали, разговаривали обо всем на свете: о Смуте, разумеется, в первую очередь, но также о Боге и человеке, об особенностях развития цивилизаций и государств, о смысле жизни, о критериях научного знания, словом, обо всех тех вопросах, которые раньше, при Фотии, обсуждению не подлежали… Мне лично эти беседы дали представлений о мире больше, чем три года обучения на факультете.

Но вот что касается результатов наших исследований, то они, к сожалению, были довольно скромными. Правда, мы обнаружили Аллею Скелетов, жутковатую просеку, рассекающую лес с запада на восток, где на опорах энерголинии, давно заброшенной и заросшей, с оборванными проводами, висели человеческие останки. Причем удивительно, что они не распались на части и не осыпались, скелеты выглядели нетронутыми, будто кости их были соединены между собой невидимыми шурупами. Значит, это все-таки были не слухи: Дети Ясеня, о которых мы тогда уже знали, именно так расправлялись со своими противниками. А пройдя по Аллее Скелетов, в молчании, нервно оглядываясь по сторонам, мы вышли и к месту предполагаемого сражения: вросшие в землю военные транспортеры, судя по крестам на бортах, принадлежавшие духовникам, ржавые пики, мечи, лохмотья комбинезонов, а также странные фрагменты людей – полые изнутри, твердые, словно хитин, сброшенный насекомыми.