Милость крестной феи

– Я всего лишь посланница, – произнесла бесстрастно Маргарета. – Мне поручено передать вам, сударыня фея, что вы нарушили древние законы, не пожелав принять волю магии как должное. Договор между вами и мной был заключен при множестве свидетелей, глаза которых видят сквозь тьму и туманы, а уши слышат любой ночной шорох. В тех книгах, где записаны долги смертных перед миром фей, есть наши с дочерью имена, и я этого не отрицаю. За мою ошибку вы присудили Эли погибнуть от безответной любви к принцу – и свидетели сочли, что вы вправе привести к ней юношу королевской крови, раз уж он был вами обещан. Но даже вам, великим и Иным обитателям туманов, не под силу вольно распоряжаться человеческими сердцами. В любви смертные обретают истинную свободу, и не существует проклятия, которое запретит двум людям полюбить друг друга, если им это суждено. Даже магия отступает и ждет – из почтения к великой силе, зарождающейся в человеческих душах… Вы же решили вмешаться и поторопить события, подыграть себе же. Таких уловок волшебство не любит. Вы унизили его своим мелким мошенничеством!

– Неправда! Неправда! – голос феи срывался на визг, она металась по гостиной, словно стены дома давили на нее, лишали последних сил.

– Вам не стоило покидать старый яблоневый сад! – продолжала Маргарета. – Здесь вам не место! Но и назад не вернуться – теперь вам предстоит стать духом без роду без племени, скитающимся по миру. Так мне сказали ваши сестры – и я передаю вам их слова в точности. Позор и бесчестье на вашу голову, сударыня!

Фея взвыла от бессильной злости, но ни Ашвин, ни Эли, ни уж тем более Маргарета не испугались ее крика; а тетушка Беренис, которую не смутило бы и появление всего божьего воинства, со злорадством усмехнулась: быть может, она и не понимала, о чем идет речь, но уж о том, что ее враг слаб и уязвлен в самое сердце, догадаться не составляло труда.

Господин Эршеффаль, оробевший больше прочих, растерял добрых две трети своей обычной величественности, наблюдая за удивительным зрелищем, и прошептал Одерику:

– Должен заметить, что манеры вашей супруги, гм-гм… весьма властны и суровы!

– Обычно она сама кротость и доброта, – вполголоса ответил Одерик, которому тоже было слегка не по себе от перемен, случившихся в Маргарете. – Но, знаете ли, моя почтенная теща… С ней порой… э-э… трудно сладить. Возможно, какие-то ее черты всё-таки передались по наследству и ждали нужного времени, чтобы проявиться…

Фея тем временем, завывая и шипя, бросала в Маргарету заклинание за заклинанием, но та даже бровью не вела – то ли магии в них было вовсе мало, то ли сестрицы-феи предусмотрительно наделили свою посланницу нечувствительностью к проклятиям, то ли в самой Маргарете таились силы, о которых доселе мало кто догадывался. Позже она не раз говорила, что ради спасения дочери выдержала бы и не такую боль, – следовательно, что-то она да чувствовала… Но сколько бы ее ни расспрашивали, что за проклятия посылала напоследок фея дерзкой смертной, – Маргарета так никому и не призналась.

– Сударыня фея, – только и сказала она, – поберегите силы! Отныне вам предстоит довольствоваться их остатками, а вместе с магией из вас рано или поздно уйдет и сама жизнь.

– Ах так?! – закричала фея-изгнанница, задохнувшись от возмущения. – Думаешь, я поверю хоть одному твоему слову, жалкая смертная? Мои сестры ни за что бы не опустились до того, чтобы говорить со мной через человека! Я не лишусь своих сил, мой мир не отречется от меня! Это все какое-то жульничество, обман…

– Не стоит искать всюду отражение своих пороков, – коротко ответила Маргарета, и ответ этот взбесил фею так, что она взметнулась до потолка, простирая свои черные руки-крылья. На мгновение показалось, что силы и впрямь вернулись к ней, – но спустя мгновение тьма вздрогнула, еще и еще, покрываясь рябью. А затем мерцающий и дрожащий сгусток черноты попросту лопнул, точно мыльный пузырь. Брызги тьмы вперемешку со звездной пылью разлетелись во все стороны, заставив присутствующих отвернуться и зажмуриться – никому не хотелось попробовать угасающее волшебство еще и на вкус.

Когда люди – юные и постарше – всё же решились посмотреть на то, что осталось от феи, их взглядам предстала крохотная румяная старушка в черном, круглому сморщенному лицу которой совершенно не шел злой острый взгляд.

– Да что же это? – пискнула она чуть надтреснутым голосом, в ужасе потрясая маленькими ручками. – Мне предстоит жить в человеческом облике?!

И вновь на ее вопрос могла ответить одна лишь Маргарета.

– Вы пришли в человеческий мир, покинув собственный, несмотря на извечные законы, – сказала она. – Неудивительно, что ваша природа изменилась. Сестры хотели предупредить вас об этом, да только вы и слушать их не стали. Что ж, при вас остались ваши знания, немного магии… Если вам подвернется еще один уединенный домик среди старого яблоневого сада – годы ваши продлятся на зависть прочим смертным.

На этот раз фея не стала спорить с Маргаретой, хотя ее новое лицо исказилось, показавшись одновременно гневным и затравленным.