Милый яд

Я вернулся в пустой дом. Терри бросил одеяло скомканной кучей в углу дивана и устроил беспорядок на кухне. Я выбросил недоеденную коробку хлопьев в мусорное ведро, не желая искушать судьбу, когда дело касалось чего-то, имеющего отношение к Терри, и сунул одну из картонных коробок с едой в микроволновку.

Она зазвенела примерно в тот же миг, когда я услышал звук с лестницы. Не было никаких сомнений, откуда он исходит. К чести Терри, я думал, что он нарушит правила гораздо раньше. Терри Маркетти обладал силой воли собаки, получившей лакомство, что объясняло череду событий со второго по шестой десяток его жизни.

Я последовал на шум за дверью Келлана. Через щель на весь коридор раздавался храп. Я распахнул дверь пошире и успел перехватить ее до того, как она ударилась о стену.

Терри лежал на кровати Келлана, положив подушку себе на грудь. Его рука свисала с матраса и что-то держала. Толстую стопку бумаги, скрепленную сверху зажимом.

Я перестал разглядывать Терри, зная, что взорвусь, если продолжу. По всему полу были разбросаны куски дерева от запертого ящика в столе Келлана. Сам стол был расколот посередине, как будто кто-то выдернул замок.

Игнорировать все установленные мной правила – это как раз в стиле Терри. Я рассвирепел. Впечатляющее достижение, учитывая, что и без того уже был на пределе. Я злился всю ночь, закипая каждый раз, когда моей пациентке приходилось умолять медсестру, чтобы та позвала ее мужа с перекура. К слову, она звала его четырнадцать раз, словно это ему нужно было отдохнуть в попытках вытолкнуть из себя младенца весом в девять фунтов.

Я подошел к окну, рывком раздвинул плотные шторы и обрушил на Терри водопад солнечных лучей.

– О, – он застонал и отпустил бумагу, чтобы закрыть глаза от света. Волосы у него были всклокочены из-за того, что он спал в странной позе. – Ты дома.

– Да, – выдавил я. Гениально, мой так называемый отец. – Я дома. У себя дома.

Часто ли мне хотелось затевать драки с Терри?

Только когда небо голубое.

– Нашел рукопись, – он зевнул и показал на беспорядок на полу. – Ее написал Келлан.

Звук имени Келлана из его уст вызвал типичную реакцию. Гнев. Затем по привычке подступило чувство вины, затмившее злость.

Я прислонился к дверному косяку, отказываясь заходить в комнату.

– Насколько помню, условие твоего пребывания заключается в том, что тебе нельзя заходить в комнату Келлана.

– Я искал зажигалку, – он почесал руку. Голую, как я заметил, и без свежих следов. Не то чтобы это имело значение, черт возьми. Терри предпочитал порошки, колеса, выпивку и сигареты.

Я перевел взгляд на его налитые кровью глаза.

– Ты сломал его ящик.

– Эй, зато другой я не трогал. Не похоже, что он им все еще пользуется.

Этот Терри – Терри-трезвенник – такой же отстой, как и его другая версия. Во всяком случае, я предпочел бы, чтобы он накачался кокаином и исчез из моей жизни.

Затеяв этот разговор, я понятия не имел, к чему он приведет, но с тех пор, как Терри открыл рот, я точно знал, чего именно от него хочу.

Я выпрямился и придержал для него дверь.

– Уходи.

– Что? Почему?

– Ты нарушил правила. Ты должен уйти.

– Я не могу спать на диване. Внизу холодно.

– На улицах еще холоднее. В чем ты скоро сможешь убедиться, поскольку нарушил условия пребывания и больше не желанный гость в моем доме.

Я снял с него одеяло, уставившись на совершенно новую вмятину на махровом покрывале поверх матраса. В этой комнате ничего не осталось от Келлана. Прошло четыре года, и мне наконец удалось стереть все следы моего брата из своей жизни.

Во всяком случае, видимые.

Похоже, до Терри наконец-то дошло, потому что он вцепился в край матраса, как будто ожидал, что я вытащу его отсюда.

– Мне нужно тепло, – настаивал он.

– Катись в ад. Слышал, там достаточно жарко.

– Но диван…

– Больше тебе не доступен, – я последовал за ним вниз по лестнице в прихожую и рывком открыл входную дверь. – Вон.

Тот факт, что здесь ему ничего не принадлежало, сделал его изгнание быстрым и удобным.

– Ты приготовил еду? – он поднял голову и принюхался. – Это лазанья? Уйду после того, как поем.

Я прошел на кухню, взял поднос для микроволновой печи и сунул его Терри, хотя, по идее, его нужно было погреть еще минимум три минуты.

– Уходи.

Он замешкал на пороге.

– Навсегда?

Я захлопнул дверь, как только он вышел за дверной проем.

И услышал, как он закричал за дверью:

– Я пойду к прессе! Вспыльчивый доктор оставляет своего престарелого отца голодать на улицах. Посмотрим, понравится ли тебе для разнообразия негативное внимание.

Я не ответил.

– А как насчет рукописи? – закричал он.

Я протопал обратно в комнату Келлана.

Собрал куски ящика с пола.

Забил на занозу, вонзившуюся в кожу.

Передо мной лежала рукопись. Я поднял ее, ощущая, как под тяжестью страниц заноза уходит глубже. Я смотрел на бумагу, но ничего перед собой не видел. Мои глаза горели от напряжения.

Я не читаю.

И, конечно, не читаю ничего из того, что написал Келлан.

Но все же мой взгляд упал на титульную страницу, после чего я засунул рукопись под кровать Келлана, а потом меня вырвало в мусорное ведро.

«Милый Яд».