Милый яд

Галоп остановился. Я прислонилась к двери, чтобы не упасть.

Хм? И это все?

Вот в чем фишка надежды. Самая малость имеет большое значение. Достаточно, чтобы ты поглупела. Достаточно, чтобы ты рискнула попробовать.

Я поддержала разговор – хотя можно ли считать разговором эти тридцать секунд?

– Ты уже поела?

Было почти два часа ночи. Конечно, она поела.

– Тонкоцу рамен из забегаловки дальше по улице, – она не отрывала взгляда от вязальных спиц. – Остатки в холодильнике. Лапша, наверное, уже размокла.

– Ты ужинала дома? – я вошла в гостиную и села на пол на достаточном расстоянии от нее. От меня не ускользнуло, что я обращаюсь с сестрой как с бездомной собакой, боясь, что она сбежит прежде, чем я смогу ей помочь.

Лия взглядом передала сообщение: «ты что, тупишь?»

– Служба доставки.

– Хорошо устроилась.

От ее взгляда мне захотелось упасть и проблеваться. Конечно, в ее жизни не было ничего хорошего, и во всем виновата я.

Иногда Лия казалась статуей, застывшей на месте на целых восемь лет. Она ела только ту еду, которую ей доставляли, шла с работы домой и проводила любое время вне дома с животными, потому что, по крайней мере, они никогда не осуждали. Она даже выбрала самое тихое, одинокое хобби на свете.

Ей это ни в коем случае не нравилось.

Мне хотелось что-то сказать. Побудить ее выйти из дома. Может, даже умолять ее поверить моим словам: я говорила, что нахожу ее симпатичной, несмотря на шрамы и все такое. И Джона тоже. Но я знала, что Лия этого не услышит. Хуже того, я знала, что она рассердится.

На самом деле, в последний раз она ответила так: «Ты не знаешь, каково это – однажды быть красивой, а на следующий день проснуться лишенной своей красоты. Попробуй изуродовать себе лицо, Шарлотта. Тогда и приходи. До тех пор все, что ты скажешь, будет восприниматься просто как эгоистичная попытка избавиться от чувства вины».

Я ничего не могла поделать, поэтому медленно придвинулась по ковру ближе, пока моя спина не уперлась в основание дивана с противоположной от нее стороны. Спицы в ее руках замерли. Лия потянулась за пультом, увеличила громкость телевизора и продолжила вязать. Я ее намек поняла. И проигнорировала.

– Что будешь с этим делать? – я смотрела, как светло-голубая пряжа превращается в плед. Я бы поспорила на деньги, что Лия сможет целый день вязать перед телевизором хотя бы для того, чтобы достичь своей настоящей цели – держаться подальше от других людей.

Но она не смогла бы избежать меня, даже если бы захотела.

Когда Лия не ответила, я надавила:

– Кому на этот раз? – потому что ее вязание всегда кому-то предназначалось.

– Кошачьему приюту в соседнем квартале.

– Значит, ты перестала в одиночку делать улицы Нью-Йорка гостеприимными для популяции городских койотов и начала оказывать помощь кошкам, которыми они хотят полакомиться. Поняла.

Лия отложила спицы.

– Чего ты от меня хочешь, Шарлотта?

– Хочу пойти куда-нибудь и хочу, чтобы ты пошла со мной. Пойдем? Пожалуйста? – я вскочила на ноги, перекрикивая отвратительно громкое шоу. – Давай посмотрим фильм. Уверена, мы сможем найти приличный фильм в круглосуточном кинотеатре дальше по кварталу. Может, одну из бесконечных серий про автомобили. Мы могли бы пригласить Джону. Он механик. Ему должны нравиться фильмы про машины.

Можно ли по той же аналогии считать, что Тейт стал гинекологом, потому что ему нравились все вагины? Мои щеки вспыхнули. Первое: нужно выбросить Тейта из головы. И второе: я ужасно скрываю свои намерения, но отчасти мне хотелось, чтобы Лия это поняла и согласилась встречаться с нашим супер-горячим, супер-доступным соседом. Было ли это преступлением?

– Можем глянуть дома.

Не беспокойся.

Моя надежда превратилась в гнев, а мой гнев – в слезы. Я подавила их. Сморгнула, не дав пролиться из глаз, и умоляла их оставаться там, по крайней мере, до тех пор, пока не сбегу.

– На самом деле… – я снова надела ботинки. – Только что вспомнила, что оставила на работе рукопись, которую нужно закончить сегодня вечером. Может, как-нибудь в другой раз.

Я не имела права злиться. Еще я не имела права руководствоваться чувством вины. Но я сделала и то, и другое, двинувшись к входной двери. Она захлопнулась у меня за спиной. В коридоре я слышала, как «Няня» орет на полную громкость. Гнусавый голос Фрэн Дрешер зазвенел у меня в ушах.

Передо мной замаячили металлические 3 и D. Для визита в гости я опоздала минимум часа на четыре, но к черту все это. Это нужно было прекращать.

Мой кулак врезался в дерево, а потом я вспомнила о дверном звонке и нажала на него. Менее чем через минуту передо мной стоял Джона с сонными глазами. Он прищурился от света в коридоре.

– Могу я войти?

Он отошел в сторону.

– Что-то случилось?

– Да.

– Лия в порядке?

Конечно, первым делом он подумал о Лии. Вот почему Джона идеально ей подходит. Как и потому, что он в миллион раз лучше, чем Фил.