Мимикрия пустоте

Правда, ровно до осознания неприятнейшего момента определенным кругом особо возбужденных лиц, что деньги имеют неуместное свойство быстро кончаться. Тогда эстафету подхватывают другие авантюристы, незадачливо обнаруживая себя в положении обладания средствами в куда большем количестве, чем изначально предполагалось.

Итогом становится тонко настроенный механизм приобретений и утрат – вечный, словно путеводная звезда, неугасающий спутник нашей ярмарки. Если изволите, она ничем разительно не отличается от других, разве что находится в размерах несколько меньших, чем ныне существующие Нижегородская или Ирбитская.

Как известно, данное событие приходится особенно выгодным всякому купцу, будь то торговец тканью, кожей, мехами, чаем, медом, воском, хмелем, книгами, украшениями, пряностями – богатых лесов нашей губернии не хватит на количество бумаги, необходимой для письменного запечатления всевозможных дельцов. Однако ярмарка не только ежегодный способ удачно поторговать, но и возможность встретиться со старыми знакомыми, терпеливо выслушать новости из других губерний, поделиться интересными историями, пустить коварные слухи, и в целом, наесться до отвала и напиться до упаду так, чтобы целый календарный год – ровно до следующей ярмарки – пришлось бы горько жалеть.

Ребятишки же этою порой, находясь в обычном подчинении родителям – иногда необоснованно суровом – во многом изменялись характером, а, следовательно, и поступками. Отъявленнейшие из любопытных превращались в нарушителей порядка, обрекая себя на частые пропуски важных действ, будь то помощь семье, учеба, или – если ребенок был постарше – работа. Скромнейшие из смиренных становились судебными следователями, ежедневно выспрашивая у родителей тоскливыми вечерами частичку информации о заоконном торжестве жизни. А ужаснейшие из непорядочных примеряли роль преступников, продумывая возможности что-нибудь испоганить или украсть. И так далее, и так далее.

Но, как это всегда и бывает, не обходилось без исключений – детей, судьба которых по тем или иным обстоятельствам отличалась от бытия общих, так легко определяемых, масс.

Одним из таких был до жути озорной Женя Орленок.

III

Мальчик, смиренно носящий рваные на коленях брючки и расстегнутую на все пуговицы суконную косоворотку, ежедневно представал – в глазах жителей нашего города, – слепком всего поколения современников. Но то величайший обман, неосознанно произведенный матерью Жени, толстой скорлупой грубых предрассудков сокрывшей истинный вид сына.

Будучи чертовски религиозной женщиной, Анна Родионовна еще в раннем возрасте отвергла сначала усложняющую жизнь философию Декарта, а затем и вызывающее слезы учение Руссо. Не обремененная более тяжестью интеллекта, юная девушка – на тот момент Попова – пронзительным взглядом на жизнь определила безо всяких на то исследований, что отныне невзгоды и моменты радости она будет обращать к лазоревому небу. Совершив престранные – точно разгоняющие воздух – мановения рукой, Анна Родионовна немедля встала на путь мученицы и с первого же дня начала испытывать муки… сожаления! Поганые свинцовые облака то и дело норовили сорвать небесные молитвы, а шея наотрез отказывалась находиться в положении ей совершенно неудобном!

Покорнейше прошу простить, о пораженная интимным процессом чтения душа! но мне кажется, описанное выше явление нуждается в размышлениях более подробных. Ах, как же легко одурачить бедного или несчастного человека! Ах, как же легко живется ему затем в созданном обмане! Не имея ни твердости характера, ни пышущей силой груди, бедное существо, зовущееся человеком, мельчает, становясь с каждым годом короче на дюйм, пока окончательно не исчезнет.

Спрятаться! Забыться! Страшная мысль, фактом озвученная в собственном маленьком черепе: возможно ль! уложиться вечному масштабу бытия там, где место только для обмана? Не желая сражаться – а жизнь это война – не желая убегать – ведь для этого нужны длинные ноги – люди в судорожном смятении начинают кидаться из одной стороны в другую, отчаянно рыская глазами в поисках ближайшей норы, где можно укрыться. И внезапно! не желая вторить печальной судьбе Пипа, они обнаруживают над своими головами бескрайнее голубое пятно.

Имея угрожающий вид, оно не оставляет иного выбора одураченному человеку, кроме как совершить престранные мановения рукой и встать на вечный путь мученика, в ответ получая лишь точно отмеренную дозу взыскивающих взглядов, словно только пятно виновато во грешных преступлениях или единственно благодарю ему произошла радостная перемена. Но так как истинный путь мученика категорически не представляется возможным без поганых свинцовых облаков и недовольной своим положением шеи, несчастные люди покорно свыкаются, что ото всех забот голубое бескрайнее пятно не избавит –