Минас (СИ)

- Не все здесь понимают значение этого слова. Знайте, дети погибшего мира, Хаос – стихия, которой вы будете противостоять всю жизнь. Она изменяет тела, – скорпионий хвост громыхнул по пустующим сиденьям за спиной наставника. – Так же она может изменять разум. Только дисциплина удержит вас от необдуманных поступков. Каждый шаг, продиктованный страстью, а не дисциплиной, может стать шагом в бездну, откуда не будет возврата. Впрочем, лучше я в следующий раз покажу вам тварей, когда-то бывших людьми.

А пока хочу вам сказать, что нас несёт сейчас большой корабль, и чтобы он не развалился,- Сахаал весело глянул на Минаса, – поведение людей на нем должно принимать упорядоченный характер, чтобы обеспечить эффективную коллективную деятельность. Что гарантированно заставит тысячи разных людей делать свою работу вовремя и добросовестно?

- Страх! – слаженным хором отозвались старшие. Второй поток косился на первых с завистью. Ничего, мы тоже скоро выучим и будем красиво выступать!

- Любой страх? – поинтересовался Наставник.

- Да.

- Нет.

- Достаточно сильный.

- Достаточно зримый, дети. Достаточно осязаемый. Если корабль погибнет, каждый из смертных на нем нём станет куском грязного льда, и это не останавливает лентяев и корыстолюбцев, хотя они боятся смерти. Но если на расстоянии вытянутой руки от них распят казнённый…

В темной комнате на огромном военном корабле так славно было слушать самую страшную на свете сказку! Сказку, в которой всё-всё – правда. Минас заворожённо замер, полностью растворяясь во тьме, в низком негромком голосе, в картинах и образах, в тихом дыхании остальных. Думать не хотелось, хотелось верить: в могучих и ужасных воинов, в стальную дисциплину, скрепившую весь корабль и весь флот, в совершенное искусство страха и боли. В то, что один из этих грозных воинов – ты сам.

Наставник умолк, но чары не развеялись. Темнота дышала запахом крови, пряным и желанным запахом крови.

Встречая горящие взгляды своих юных воспитанников, Зо Сахаал испытывал почти чувственное удовольствие. Это была та обещанная власть, которую он так и не обрёл среди своих братьев. Власть над душами, безусловная, безупречная, чистая.

Пусть кто-то скажет, что смешно и жалко выглядит легионер, говорящий с малолетними смертными. Пусть он скажет это Сахаалу, который отшвырнул разряженный болтер в самом сердце владений Хаоса, на мире внутреннего круга Вопящего Вихря.

С ножа и разбитой брони начинался нынешний боевой флот. Каждый бессмертный воин начинался с комка бессмысленной плоти, не способного выжить вне материнского лона или инкубационной капсулы. Восьмой легион начинался с единственного Дитя, охотившегося на крыс в самых грязных закоулках Нострамо V.

Обновлённый Легион начинается со смертных отроков.

Нет, Зо Сахаал не казался себе смешным.

- Что есть ужас? – негромко спросил Сахаал.

- Ужас – мой меч и мой кнут, которыми приведу к повиновению смертных, – почти напевно откликнулся Джелл.

- Что есть боль?

- Единый язык, понятный каждой твари, – отозвался Кастор. – Языком боли я говорю с теми, кто недостоин моих слов.

- Что есть ночь?

- Мой союзник.

- Моя броня.

- Территория, где моя власть абсолютна.

- Твой ответ мне нравится более прочих, Джелл. Территория, где ты – Повелитель.

Катехизис, думал Минас. Хотя нет. Мысли, которые дОлжно взращивать в сердце, но нельзя выпускать на волю до времени.

- Что есть милосердие? – спросил Сахаал. Ему ответили: шесть голосов слаженным, ликующим хором, ещё два – с отставанием и в разнобой.

- Что есть милосердие?

- Я не знаю, Мастер!

- Что есть жалость?

- Я не знаю, Мастер!

Дни, когда досточтимый Сахаал беседовал с кадетами, по негласному сержантскому расписанию считались днями повышенной бдительности. Хотя бывало, и довольно часто, что предосторожности оказывались напрасными. Но не сегодня.

Корракс ненавидел, когда у его кадетов такие лица. Повадки крупных хищников совсем не идут молокососам. Не стоит так убедительно копировать взгляд настоящих бессмертных воинов: горящий внутренним огнём, равнодушный к мелочам. И уж точно не стоит оттачивать его на родных сержантах.

Личинки легионеров, мать вашу. Те личинки, которые в сортире откладывают. Плетей бы вам, чтобы опомнились. Ну ладно, не плетей, кругов сорок по полигону, под окрики и понукания.

Именно так сержант Корракс и решил в самый первый раз, с ещё совсем зелёными мальчишками первого набора. Двое штатно присутствующих в зале сержантов оказались элементарно не готовы к тому, что вразнос пойдут все шестеро сопляков одномоментно. За открытый бунт в кадетском блоке получили все. После разбора полётов лично капитаном ни один из кадетов не проскочил мимо медотсека, но это совершенно не утешило сержантов, которые тоже… Могучий Зо Сахаал был тогда очень опечален и разгневан.

Не наше дело, чем их там капитан накручивает, и зачем – тоже не наше дело. Наше дело – порядок в блоке.