Миндальный вкус зла

– Нет, – растерянно признался оперативник, – но разве они считаются родственниками?

– Четвертков, может, тоже сомневался в этом. Но не исключено, что кто-то из этой седьмой воды на киселе вполне мог свалиться ему на голову…

– И вы думаете, что он признал такую дальнюю родню? – засомневался Славин.

– Я не то чтобы так думаю, я предполагаю.

– Но в таком случае мы их и за сто лет не найдём…

– Это ты верно мыслишь – отыскать их нам может помочь только счастливый случай…

– А может, не было никакого родственника? – с надеждой спросил Славин.

– Родственника, может, и не было, – согласился охотно следователь, – но одна из курток, изъятых из дома Четверткова, принадлежала не ему, а кому-то другому. Вернее, как следует из заключения экспертизы, носил эту куртку другой человек.

– Убийца?! Четверткова?

Оперативник кивнул.

– Нет, не думаю, – ответил Наполеонов и отпустил опера.

Он не был уверен в том, что убийца Четверткова, неизвестный, пытавшийся убить Арефьеву, и человек, забывший куртку в квартире убитого, одно и то же лицо. Неизвестных, не связанных друг с другом, могло быть двое и даже трое. Хотя трое, скорее всего, перебор.

Наполеонов размышлял над сведениями, которые предоставила ему Мирослава Волгина, и над информацией, полученной полицией. Головоломка никак не желала складываться. Нападение на Оксану выглядело очень странным. Что такое она могла знать, чтобы представлять опасность для убийцы? Наполеонов решил, что попытается это выяснить, поговорив с самой Оксаной. А пока он озаботил Василису Воеводину – начальника убойного отдела – поиском предположительно бывшего милиционера со шрамом на правом виске, похожим на след от кастета, занимающегося ныне частным сыском.

Василиса, тихо присвистнув, сказала:

– Ладно. – И повесила трубку.

Глава 14

Мирослава подумала, что неплохо было бы побеседовать с соседями Четверткова. Она знала, что с некоторыми из них уже говорили оперативники и полученные от них сведения почти ничего не дали следствию. Вот если только Петрович…

Мирослава мысленно вернулась к встрече на лестничной площадке с алкоголиком, уверявшим, что от девушки, спускавшейся с этажа, где жил Четвертков, пахло, как он выразился, бабушкиными булочками и Новым годом. В переводе на язык детектива это значило – корицей и апельсинами. А это, скорее всего, духи или туалетная вода – «Лолита Лемпика».

Шура пока не сообщил ей, какие духи использовала Оксана Арефьева. Решив поторопить Наполеонова, она набрала номер его рабочего телефона.

– Слушаю, Слав, – отозвался он почти мгновенно.

– Ты узнал о парфюмерных пристрастиях Арефьевой?

– Извини, замотался.

– Не извиняю. Это непростительно.

– Сначала выслушай, потом брани, – проговорил он примиряюще. – Оксана в больнице. На неё совершено покушение.

– Этого не может быть!

– Почему? – сразу заинтересовался следователь.

– Нелогично и бессмысленно.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Наполеонов, – но факт остаётся фактом. В обед я еду к ней в больницу, узнаю о духах, а вечером обсудим. Хорошо?

– Ты приедешь к нам?

– Да, если ничего не случится…

– Хорошо, Шур, пока.

– Пока, – устало ответил он.

Подошёл Морис Миндаугас и сел рядом с Мирославой.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Да, на невесту Геликанова Оксану совершено покушение.

– Каким образом?

– Подробности Шура расскажет вечером. Сейчас он хочет поехать к ней в больницу.

– Она в сознании?

– Думаю, да.

Морис посмотрел за окно на тихо шуршащие ветви деревьев и проговорил:

– Нам остаётся только ждать. Идёмте, пообедаем. Дона я уже накормил.

Словно подтверждая его слова, чёрный кот в мгновение ока материализовался перед хозяйкой и громко мяукнул. Мирослава подхватила кота на руки и прижалась щекой к его макушке. Дон замурлыкал.

– После обеда я собираюсь навестить соседей Четверткова, – сказала Волгина.

– Хотите обойти всех?

– Нет, пока только хочу зайти к Тосе и Тасе, – улыбнулась Мирослава.

– Не понял…

– Понимаешь, оперативники поговорили с соседкой Маргаритой Туляковой, в другой квартире проживает семья, которая уехала на отдых ещё до происшествия. А в третьей живёт Светлана Ивановна Дорохова с дочкой Тосей и собакой Тасей. Когда оперативники делали обход, дверь им открыли Тася и Тося.

Морис невольно улыбнулся, представив, как собака по имени Тася открывает дверь оперативникам.

– Зря улыбаешься, – сказала Мирослава и сама усмехнулась.

– И что же сказали полицейским Тося и Тася?

– В том-то и дело, что ничего, так как они не стали разговаривать с ребёнком в отсутствие взрослых.

– Понятно.

– А я могу себе это позволить.

Он кивнул:

– Закончу с документами и займусь ужином.

Обед прошёл «чинно-благородно». Про себя Морис подумал, что, наверное, именно так проходят трапезы у супругов, долгое время состоящих в счастливом браке. Незаметно для Мирославы он тихо вздохнул.