Министерство наивысшего счастья

Бабаджаана,

ты думаешь, что я буду скучать по тебе? Ты ошибаешься. Я никогда не буду по тебе скучать, потому что ты будешь со мной всегда.

Ты хотела, чтобы я рассказывал тебе правдивые истории, но теперь я уже не знаю, что сейчас можно считать правдой. То, что раньше считалось реальностью, теперь звучит, как глупая сказка — такая, как те, что я тебе рассказывал. Они очень тебе не нравились, ты их просто не выносила. Но наверняка я знаю только одно: у нас в Кашмире жить вечно будут мертвые, а живые — это всего лишь притворяющиеся мертвецы.

На следующей неделе мы собирались выправить тебе идентификационную карточку, ты же знаешь, джаана, наши карточки важнее нас самих. Эта карточка — самое ценное из всего, чем может обладать человек. Она ценнее, чем самый прекрасный ковер, прекраснее, чем мягчайшая кашмирская шаль, чем самый большой сад. Или все вишни или орехи в наших садах. Можешь себе это представить? Номер моей карточки M108672J. Ты говорила, что это счастливый номер, потому что М — это мисс, а Дж — это Джебин. Если это так, то моя карта скоро принесет меня, как на крыльях, к тебе и нашей аммаджаан. Так что будь готова делать уроки и на небе. Какой смысл говорить тебе, что на твоих похоронах были сто тысяч человек? Тебе, кто могла считать только до пятидесяти девяти? Я сказал «считать»? Я хотел сказать — «кричать». Ты могла выкрикнуть числа только до пятидесяти девяти. Надеюсь, что, где бы ты сейчас ни была, ты уже не кричишь. Ты должна научиться говорить тихо — ну хотя бы иногда. Как мне объяснить тебе, что такое сто тысяч? Это очень большое число. Давай я попробую объяснить это тебе с помощью времен года. Подумай, сколько листочков появляется на деревьях и сколько камешков становится видно на дне ручья, когда тает лед. Вспомни, сколько красных маков расцветает на лугах. Вот столько и есть сто тысяч весной. Осенью столько листьев, опавших с чинар, хрустело под ногами в университетском кампусе, где мы с тобой гуляли (ты тогда страшно разозлилась на бродячего кота, который отказался взять хлеб, который ты ему предложила. Мы теперь все становимся как тот кот, джаана. Мы теперь не доверяем никому. Хлеб, который нам предлагают, опасен. Потому что превращает нас в рабов и льстивых лакеев. Наверное, ты бы разозлилась на всех нас.) Но мы отвлеклись. Мы же говорили о числах. Точнее, о числе сто тысяч. Зимой это число снежинок, падающих с неба. Помнишь, как мы с тобой их считали? Помнишь, как ты пыталась их ловить? Вот столько много людей и есть сто тысяч. На твоих похоронах люди покрыли всю землю, словно снег. Можешь представить себе эту картину? Можешь? Хорошо. И это только люди. Я еще не рассказал тебе о медведе, который спустился с гор, про оленя, смотревшего на похороны из леса, про снежного барса, оставившего следы на снегу, и про коршунов, круживших в небе. О, им все было видно как на ладони. Это был целый спектакль, представление. Тебе бы понравилось. Ты всегда любила, когда было много народа, я знаю. Ты стала бы городской девочкой — это было видно с самого начала. Теперь твоя очередь. Расскажи мне…