Министерство справедливости

— Кто-нибудь, кроме меня, уцелел? — поинтересовался я.

Уже второй раз подряд наш мстительный жнец подрубает большую компанию, в которой один другого стоит. Когда мы потопили остров Нуси-Бо, выплыли только собаки.

— Спасся еще настоятель храма, отец Пантелеймон, — успокоил меня Димитрий. — Его выбросило в то же окошко. Правда, посадка у него была не такой мягкой, как у вас. Несколько переломов, ушибы, ссадины, но, как пишут, жизнь его вне опасности. Он уже дал комментарий из больницы. Благодарит отца небесного за чудесное избавление.

Рад за батюшку, подумал я. Успел человек вовремя остановиться — и получил второй шанс. Или, может, просто по шкале злодейств не дотянул до высшей меры. Как Кенарев.

— Настоятелю вдвойне повезло, — добавила Ася. — Пишут, что это происшествие станет началом прекрасной дружбы — православного прихода и мэрии Касабланки. Успенский храм опять возвратят на улицу Блида. Суд отменил решение, хозяйствующие субъекты уступили старое здание. А на новом месте будут качать нефть. Короче, в выигрыше все.

— Нет худа без добра, — согласился я. — При жизни от Запорожского был один только вред, зато его смерть сразу же реально помогла людям. Да и остальные, думаю, загнули салазки не без пользы для всей планеты. Когда вы вернетесь в Москву, доложите об этом Сергею Петровичу. Я считаю, за эпизод в Касабланке нашей команде уж точно полагается премия.

— Что значит «вы вернетесь»? — недоуменно переспросила Ася. — А вы?

Глава тридцать четвертая

— А я, друзья мои…

Говорят, лжеца выдают мимика и жесты. Желая утаить вранье, ты не должен размахивать руками. Однако неподвижные руки — тоже признак неправды. Сидеть прямо нельзя, но и наклон подозрителен. Нельзя кашлять громко и тихо, пользоваться носовым платком и обходиться без него, быть улыбчивым и хмурым, говорить медленно и быстро, смотреть в сторону и прямо… Тьфу, да ничего нельзя! Но как удержаться, если у тебя щекочет в носу? Напряженная физиономия с выпученными глазами — самая верная примета вруна.

Чихнув в носовой платок, я оглядел свою команду, улыбнулся, нахмурился и продолжил:

— А я задержусь на денек-другой. Не хватало, чтобы в аэропорту с моей бороды потекла краска. Вдобавок я, как видите, еще и простудился. Если закашляюсь у терминала, нас всех запросто могут ссадить с рейса. Эпидемия давно закончилась, но мы же в Африке, а тут всё медленнее. Инструкции, которые везде отменены, здесь, может, и остались…

Моя команда повела себя предсказуемо. Сперва, как и следовало ожидать, Ася, Димитрий и Нафталин гордо заупрямились и объявили, что не бросят меня в Марокко, а будут за мной ухаживать, сколько понадобится. Я на корню пресек их самоотверженность: объяснил, что простуда — не проказа, а командировочные на пальмах не растут. В ходе краткой, но яркой перепалки пришлось дважды повысить голос, напомнив о субординации и о первом правиле департамента — вовремя сдавать отчеты начальству. Ведь если возникнут проволочки с главным документом, крайним окажусь я, а им-то, строптивцам, ничего не грозит. Этот аргумент сработал. Два брата милосердия и одна сестра вняли уговорам и с ворчанием отправились к себе — складывать вещи.

Конечно, от троицы проныр можно было ждать и бытового героизма, то есть подвоха. Поэтому я занял позицию у окна, проявил терпение и дождался, пока все трое со своими чемоданами не покинут отель. Едва они сели в такси и уехали, я спустился на ресепшен и проверил по гостевой книге, действительно ли они выписались. Только после этого я вернулся в номер, улегся на диван и стал глядеть в потолок. Так мне лучше думалось.

Отмазки мои, к слову, не были таким уж враньем. Они были правдой процентов на семьдесят. Черный краситель от фирмы Schwarzkopf, который я втер себе в шевелюру и бороду, еще мог бы запросто полинять. И я на самом деле немного простыл в том морге, где нас с Лазареску поменяли местами. Для запаха мой костюм чуть-чуть обрызгали формалином, а для того, чтобы покойник на ощупь не казался теплым, мне самому пришлось минут двадцать полежать в морозильной камере. Спасибо, что во время отпевания на меня не напал чих. Воскресать раньше времени было бы рискованно…

Лежа на диване, я прислушался к своему организму. В горле почти не першило, нос не закладывало. Как я и надеялся, простуда была чисто символической — удобным способом усыпить бдительность моих помощников. Узнай они о планах Романа Ильича на вечер, я бы точно не остался в одиночестве. Но у меня не было права впутывать троицу в наши с Левкой дела. К тому же я понятия не имел, что меня ждет через несколько часов.

Жизнь полна сюрпризов. Отправляясь в Марокко, не думаешь, что скоро тебя положат в гроб вместо мертвого румына. А когда летишь в этом гробу по небу и видишь с высоты блеск океана, не знаешь, что через сутки судьба приведет тебя на его побережье — в порт Касабланки. Вскоре меня ждет причал Мулай-Юсеф, терминал номер 3.