Минус четыре по Цельсию (СИ)

Дожидаемся Танькиных родителей, которые приезжают за ней на машине. Шаховы живут за городом, в огромном доме с бассейном и четырьмя собаками, но, к сожалению, совершенно в другом направлении, чем сегодня нужно мне. Целую ее на прощание. Быстро и целомудренно, под строгим взглядом Танькиной мамы.

Вызываю по телефону себе такси на Рублевку… Почти как в фильме.

Уже в машине, развалившись на заднем сидении, смотрю в телефон и вижу два неотвеченных звонка от Аньки. Открываю «телегу». Вижу, Анька писала мне час назад:

«Ты сегодня у нас ночуешь? Позвони.»

Нет уж, хорошего понемножку. На сегодня с меня хватит. Тем более…

«Я домой, - пишу, - Нинель велела не задерживаться.»

Анька отвечает почти сразу, словно ждала, когда я напишу.

«Там твоя Танечка тебя дожидаться собиралась…»

Вот ведь!..

«Дождалась, - отвечаю. – Только что сдал ее мамашке из рук в руки.»

Анька молчит. Вижу, что прочитала, но молчит. Потом появляется надпись: «Фея пишет…». «Фея» - это так она у меня в телефоне записана…

Щелчок нового сообщения

«Завтра моя очередь!»

Коротко. Ясно. Как у нас с ней заведено. С первого дня знакомства.

Выключаю телефон и прячу его в карман. Не отвечаю. Зачем? Анька знает, что так и будет. Точнее, будет ровно так, как она захочет. Потому что Танек, Манек и прочих Лялек у меня может быть сколько угодно, по рублю за горсть, а она у меня одна. Единственная. Анюта. Моя Феечка.

 

Нинель привезла малую, которую встретила сегодня в аэропорту. По этому поводу во всем доме зафителен свет на полную катушку и царит страшный кавардак.

- Сережка-а-а!

Она только что не кубарем скатывается с лестницы, стоит мне переступить порог.

- Фишечка!

Худенькое маленькое тельце взлетает ко мне на руки.

Дочери Нинель двенадцать лет. Зовут ее Фиона – я ее называю то Фишка, то Фисташка, то Филя. Папа у Фионы серьезный американский бизнесмен мистер Фишер – в прошлом - Мишка Фишман из Одессы – вовремя подсуетившийся, когда Нинель бедствовала в Америке, без денег и перспектив, и обеспечивший ее и тем, и другим. Вместе с Фионой Михайловной Фишер в качестве довеска. Как водится в нашем семействе, Нинель с отцом своей дочери теперь предпочитает общаться через адвокатов, но, скрепя сердце, каждый год на два месяца отпускает Фишку в Америку. Как правило, малая возвращается от папы довольная, счастливая, обряженная в новые шмотки, начисто забывшая как русский язык, так и чем отличается лутц от тулупа. Да, если вы еще не догадались, Фиона одна из нас. Тоже «зеркаленок». Правда маленький.

- Missed you! Missed you!

Мелкая тычется мне обветренными, растрескавшимися губами в шею, туда, где алеют оставленные Танькой недвусмысленные следы.

- Tell me about everything that happened, will you? - целую ее в ароматную макушку и спускаю на пол.

- Sure! Sure! I’ve got a gift for you… - Радостно подпрыгивает Фишка и, громко топоча, уносится на второй этаж.

Смотрю на Нинель. Ее глаза светятся счастьем…

Сидим на диване в гостиной, смотрим новости по огромному телевизору. Параллельно читаю в телефоне всякую хрень из интернета.

Фиона, положив голову мне на колени и бесстыдно задрав ноги, играется с моими волосами. Меня она не волнует. Мы с детства приучены видеть друг друга полуодетыми, в различных, порой непристойных, для обычной жизни, позах. Поэтому просто отмечаю про себя что у Фишки стройные, мускулистые ноги, так необходимые одиночнице. На выглядывающие из-под платья белые, в горошек, трусики стараюсь не обращать внимания.

- You look like a girl really, - улыбается Фиона, наматывая на палец мой темный локон. Я невольно наклоняю голову.

- Это сценический образ, - объясняю ей я, - откатаю пару раз на показательных и сразу же подстригусь.

- What is ‘stcenichesky obraz’? – смешно коверкая слова, переспрашивает Фишка.

- Stage image, - перевожу для нее я.

Она смотрит на меня, читает по губам, улыбается очаровательной маминой улыбкой.

- Oh no! Please don’t. You are so nice… Like a model. No, like a Barby-doll, - она заливисто смеется. – I want you to marry me when I grow up, will you? All that girls at school would kill themselves of envy…

- Так, Фиона, прекращай уже, - прикрикивает на нее Нинель, шлепает по загорелой ляжке и одергивает платье. – Говоришь ерунду всякую, а ты, - это уже ко мне, - ей потакаешь. Ни стыда, ни совести…

Фыркнув, она уходит на кухню и гремит там посудой.

- What did mama say? – переспрашивает Фишка.

- Мама говорит, что любит тебя больше всех, и не отдаст никому, даже мне, - наклоняюсь к ней и целую в нос, уворачиваясь от подставленных пухлых губ.

По телевизору начинается блок спортивных новостей и практически сразу на экране возникает Нинель. И я при ней. Наше сегодняшнее интервью. Делаю громче…

Фиона смотрит внимательно, шевеля губами, но я вижу, что она почти ничего не понимает.

- О чем вы говорить… говорите? – спрашивает она по-русски, оборачиваясь ко мне.

Вкратце пересказываю ей то, о чем говорят с экрана.