Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Ты не подумай, Сержик, - быстро шепчет она, - Анечка до последней минуты сомневалась, думала, что ты придешь, не хотела…

В себя прихожу практически сразу. Глажу ее по волосам, смотрю в глаза, улыбаюсь.

- Все в порядке, лисеночек, - говорю ей спокойно. – Он же тренер. Значит не позволит себе ничего плохого, да?

Таня смотрит мне в глаза и медленно кивает.

- Ну, вот видишь, - я отступаю от нее на несколько шагов и не могу не отметить, какая она красивая. – Ты выглядишь божественно. Хорошего вам вечера.

Разворачиваюсь и, не оглядываясь иду по коридору в сторону лифтов.

- Сережа! – Таня так и стоит там, где я ее оставил.

- Все хорошо! – бросаю я ей через плечо и, подняв руку в прощальном приветствии, захожу за угол.

И прекрасно понимаю, что все очень нехорошо.

 

========== Часть 25 ==========

 

Вибрация телефона застает меня в холле моей гостиницы, и я, чтобы не терять время, располагаюсь тут же на диване и достаю светящийся аппарат. Это сообщение, которого я не хотел, но ожидал получить. Перечитываю всю свою переписку, чтобы лишний раз проникнуться глубиной нарытого мною дна.

«Евгений Викторович, - пишу я, - у меня есть информация о том, что нашей с вами Вале Камиль-Татищевой не дадут выиграть олимпиаду. Доказать мне нечем, кроме как собственным результатом. Если это в ваших силах - помогите. В случае Валиной чистой победы обещаю положительно откликнуться на любое ваше предложение ближайшей весной.»

Если Вальку решили срезать насильно, то только Шиповенко может, надавив своим авторитетом, вмешаться и как-то повлиять на ситуацию. Другой вопрос, захочет ли? Но если я пообещаю перейти к нему из «Зеркального», то ради этого может и захотеть…

Между моим сообщением и ответом Шиповенко - почти сутки и Валина победа в короткой программе. И Женя, естественно, имеет полное право сомневаться.

«Уверен?»

«Абсолютно», - моя реакция на его сомнения практически мгновенная.

И вот только что от него пришло новое сообщение.

«Валет, все подтвердилось. Но изменить ничего уже нельзя. Если ее начнут прессовать – пусть снимается. Следи, чтобы ее не покалечили – второй Париж не нужен никому.»

И внизу приписка.

«Ценю твою самоотверженность, но пользоваться твоим благородством чтобы насолить твоей матери желания не имею.»

Это был финал. Все. Тушите свет, как говорится. Вальке не выиграть – это факт. Ее либо дисквалифицируют перед стартом, либо она сама снимется… Либо Нинель заставит ее упасть. Упасть… «Второй Париж не нужен никому»…

Получается, меня год назад завалили специально. Кто-то, понимая, что договориться не получится, рассверлил отверстия, в которые ввинчиваются крепежные болты лезвий, и от сильнейшей нагрузки от прыжков они ослабли…

Но не обо мне сейчас речь.

Валя. Солнечная балеринка. Она не должна пострадать. Не должна загубить свою карьеру, которая едва началась… И я не могу допустить, чтобы с ней что-то сделали. Потому что на больничной койке я уже за всех отлежал. Хватит…

- А кто это тут у нас расселся? Уж не Ланской ли?

Занятый своими мыслями и своим телефоном, я не заметил, как они подошли. Целая компания, припорошенных снегом, с замерзшими носами, довольных и улыбающихся. Валька, Андрей, Артур и Анечка.

- Ну вот, Озерова, а ты переживала. Вот он твой ненаглядный…

Артур весело подталкивает Аню в спину, и она, не долго думая, сияющая, усаживается рядом со мной и кладет голову мне на плечо.

- Все, я дома, - заявляет она, - больше никуда не иду.

- Слышали? – весело интересуется Артур, повернувшись к малым. – По яслям шагом марш. Герман, доведи сокровище до номера и не вздумай в гости напрашиваться. Прослежу.

Я быстро прячу телефон в карман и, с годами отрепетированной артистичностью перестраиваюсь на волну окружающих. Обнимаю Анечку и прижимаю к губам ее озябшие ладошки.

- Я услал Семенова к Таньке, - шепчу я.

- Я знаю, - улыбается она. – Таня мне сразу же написала… И велела до утра им не мешать.

Артур, спровадив мелких, оборачивается к нам.

- Ромео, Джульетта, завтра в полвосьмого раскатка. А вы еще здесь сидите. А ну живо…

Поднимаемся и, пройдя мимо него, направляемся к лифтам.

- Будем считать, - напутствует нас Клей, - что я не в курсе, в какой гостинице проживает некая Озерова Анна.

Переглядываемся, краснеем, заходя в лифт, опасливо смотрим в сторону Артура Марковича.

И видим, как его красная с белым куртка медленно удаляется в сторону вращающейся стеклянной двери главного входа отеля.

 

На следующий день, перед утренней разминкой, обнаруживаю возле раздевалки Вальку - сидит в коньках на резиновом полу, обхватив коленки руками и уткнув в них нос. После нескольких безуспешных попыток до нее дозваться, опускаюсь с ней рядом и обнимаю за плечи. Она поднимает голову, и я вижу, что она в конец задерганная и зареванная.

Неужели таки да?

- Что? Что уже случилось? – вытираю ладонью мокрые потеки на ее щеках.

Валька затравленно озирается по сторонам, и убедившись, что кроме нас в коридоре никого нет, громко шмыгает носом.

- Ва-ва-вахавна, - сдавленно заикается она, явно намереваясь снова разреветься…

Ну, естественно, кто же еще?