Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Что Вахавна? Клизму вставила? – цепляюсь за последнюю соломинку. – Так это разве повод?..

Валя отрицательно мотает головой и наклоняется ко мне.

- Она сказала, - хлюпающим шепотом произносит она, - что администраторы запретили проводить награждение, если я выиграю, и из-за меня теперь у девочек не будет медалей…

Я не верю своим ушам.

- Что, прямо так и сказала?

- Ну-у… - Валя хлопает глазками. – Не совсем… Не потому что я виновата… - она морщинится, силясь вспомнить. – Сказала, что мы с тобой, говорит, завтра всех победим, но медалей не получим. А потом так добавила, как будто мысли вслух, что и девочки ничего не получат. Но я-то поняла, что это она для меня так сказала…

Валька снова опускает истекающие слезами глаза к коленям.

- Э, нет… - ловлю рукой ее подбородок и заставляю смотреть на меня. – Давай-ка успокаивайся, на, вот, вытри сопли, - достаю из кармана и протягиваю ей пачку салфеток, - и сама подумай. Она же сказала тебе, завтра всех победим. Вот это тебе и руководство к действию. Ты побеждай. А все остальное - не наше дело.

- Но девочки… - слабо сопротивляется Валя.

- А что девочки? – понимаю, что прозвучит жестоко, но все равно говорю. – Девочки тебя не поблагодарят и уж точно не оценят, если ты ради них подставишься.

Валька смотрит на меня бездонным, влажным взглядом и невесело усмехается.

- Нинель Вахтанговна тоже самое сказала, - кивает она, вытирая нос салфеткой. – Говорит, у нас индивидуальный спорт, каждый сам за себя… И сниматься со старта тоже сказала, что не будем, потому что… Э-э-э…

- Потому что это все равно что признать свою вину…

- Да-да, точно.

- И тогда уже не жди пощады ни от международного союза, ни дома от федры…

- Ага, - она кивает. – Я не все поняла, что она говорила, но что-то такое, да…

Вижу, что она немного подуспокоилась. Вроде бы больше плакать не намерена. Значит сеанс утешения пошел на пользу, и его пора заканчивать. Встаю сам и за плечи поднимаю на ноги Валю.

- Врежь им всем завтра, - говорю ей, поправляя съехавший на бок капюшон ее кофты и приглаживая выбившиеся из гульки пряди волос. – Ты же можешь. Чем оглушительнее ты завтра выстрелишь, тем сложнее всем остальным будет тебя в чем-то обвинить. Слышишь меня?

- Если я выиграю, - Валька с детской решительностью смотрит на меня снизу вверх, - будешь меня любить?

Ну вот что с ней делать?

- Буду, - говорю совершенно искренне.

- А если проиграю? – она коварно улыбается.

- Все равно буду… Но по заднице тебе так надаю, что сидеть не сможешь.

Она хихикает, отбегает от меня на несколько шагов, как будто боится, что свою угрозу я собираюсь выполнить немедленно, и хитро смотрит.

- А ты сначала догони, - нагло заявляет она.

- Даже пытаться не буду, - демонстративно поворачиваюсь к ней спиной. – Сама придешь…

- Приду… - вздыхает мне вслед Валька.

И мне очень хочется развернуться и заглянуть еще раз в ее глаза. Но я этого не делаю.

 

Отрабатываю тренировку под придирчивыми взглядами тренеров, и даже успеваю прокатать показательный номер. Разумеется, в моем распоряжении только треть льда и барахтаемся мы на нем вдвоем с Андреем. Но неписанные правила командной этики запрещают нам не то что сознательно мешать – даже случайно задевать или подрезать соперника. Поэтому внимательно посматриваем друг на друга и периодически джентльменски разъезжаемся, уворачиваясь от столкновений.

Андрюха не зазвездился после своей победы, но и заискивать передо мной не пытается. Лишает меня начисто возможности его как следует возненавидеть или начать презирать. Ведет себя достойно. И я, волей-неволей, проникаюсь к нему уважением.

Нам объявляют пятиминутный перерыв, и я подъезжаю к нему вплотную.

- Ты еще не передумал по поводу завтра? - в лоб спрашиваю я.

Он понимает, о чем речь, и удивленно качает головой.

- Нет, конечно, как договаривались…

- Послушай, - я понижаю голос, - обстоятельства изменились. Я не могу тебе сейчас сказать всего, но то, что было очевидным еще вчера, завтра может оказаться большим заблуждением.

Он внимательно смотрит на меня, оценивая мои слова.

- Валя не выиграет?

- Нет…

- Даже если…

- Снимется со старта, внезапная травма, или выйдет, но упадет со всех прыжков… Даже если чисто откатает – на пьедестале ее не будет. Вообще.

На его лице недоверие и какое-то злое упрямство. Подозреваю, что детский инфантилизм заставит его наделать глупостей. Поэтому даю ему тот самый шанс, которого ему не хватает для сделки с собственным самолюбием.

- Если хочешь, - говорю, - взамен старого пари предлагаю новое. Я ставлю три тысячи баксов на то, что Валя не ступит завтра на пьедестал. Ровно столько ты планировал у меня выиграть на очевидном для тебя финале. Если я ошибаюсь – ты получишь свой выигрыш. Если я прав – просто сохранишь деньги.

Андрей хмуро рассматривает лед под коньками. И задает совсем не тот вопрос, который я жду.

- Мы… можем что-то для нее сделать?

Взгляд пионера-героя, готового броситься на амбразуру со связкой гранат на поясе.

Такой бы запал, да в мирных целях… Но мне остается только отрицательно покачать головой.

- Без нас уже… наделали.