Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Пришейте, пожалуйста, - прошу ее я. – Валя увидит, и ей будет приятно…

И когда завершающим номером программы галла-концерта объявляют меня, и я появляюсь посреди льда, в луче прожектора, то на моем левом рукаве красуется, извиваясь, сверкающая изумрудная лента, которую я нарочито демонстрирую в камеры, занимая стартовую позицию. И это минимум, который я могу сделать, чтобы выразить Вальке свою поддержку…

А потом я катаю программу. В полном объеме. Без единого степ-аута, покачивания или недокрута. На все шесть-ноль, как сказала бы Тихонова. И со всеми пятью квадами. Назло всем…

Под крылом самолета, в лучах утреннего солнца, проплывает Эресуннский мост. Роскошная автострада, соединяющая Копенгаген со Шведским Мальме, летящая подвесными секциями над шведской территорией и частью пролива и ныряющая, в буквальном смысле, под воду, в туннель уже на стороне Дании. Фантастическая по своей задумке и исполнению конструкция. Хотелось бы мне как-нибудь проехать по этому мосту… Может быть прямо сейчас, в аэропорту, предложить Муракову взять напрокат машину, все равно сегодня свободный день?.. Хотя, вряд ли… Иван Викторович по натуре не авантюрист, и вряд ли согласится. А вот Анька бы согласилась… И Валя, скорее всего, тоже… И Катька… И даже Таня…

Последние две недели, после того злополучного разговора, в Аней мы не перемолвились ни словом. Наши графики почти не пересекаются. Я – редко бываю в «Зеркальном», в основном проводя время на съемках рекламы, интервью и шоу. Анечка тоже нарасхват – телевидение, блогеры, опять же спонсоры… В те редкие разы, когда мы случайно сталкиваемся в нашем ледовом дворце, она молча проходит мимо меня, опуская глаза или отвернувшись. И что-то мне подсказывает, что зеленая змейка на моем рукаве оказалась-таки ядовитой, и больно ужалила мою небесную Фею. Как перед этим меня предательски ослепил блеск ее золотой медали… Грустно и печально, на самом деле. Но… Как есть…

Танька с Женькой официально объявили о том, что они встречаются, даже на их страничках в Википедии появилась соответствующая запись. Весь Инстаграмм пестрит их совместными фотографиями, снимками с собаками, с различными медийными личностями, на всевозможных экзотических берегах, на фоне пейзажей и интерьеров. Тогда, стазу после возвращения из Кореи, я так и не позвонил ей, как обещал… Замотался. Забыл. А когда вспомнил, то с экрана телефона, с новостной ленты, на меня уже смотрели улыбающиеся и довольные физиономии, ее и Семенова. О каких Парижах тут вспоминать?

Катька тоже не осталась в стороне и в очередной раз удивила. На этот раз – своим заявлением о переходе в ЦСКА. И снова, как всегда у нее, все с какими-то недомолвками, под покровом тайны, с массой намеков и недосказанностей. Хотя бы то, что объявлено об этом было не так, как того требовали правила и элементарная человеческая порядочность, а в интервью какому-то очередному Ютьюб-каналу уже наводило на грустные мысли. Нинель была единственной, кто отреагировала на эту очередную Катькину выходку спокойно и без удивления – просто молча пожав плечами. Может быть знала заранее – не исключено… Ее телефон молчал, на сообщения в «Телеграмм» она не отвечала, в «Зеркальном» не появлялась. В какой-то день я даже было решил съездить в эту ее конюшню за город, просто удостовериться, что если она там, то у нее все в прядке. Но потом передумал. Ведь это была Катя. Ветреная, взбалмошная, непредсказуемая. Я всегда любил ее такой. Значит, пускай такой она и остается…

Среди осколков нашей многолетней, крепкой и, казалось, нерушимой компании, еще кое-как друг за дружку держимся только мы с Валей. Тем прекрасным вечером, когда я сводил ее и ее маму, на концерт, обеспечил незабываемыми впечатлениями, заставил отвлечься от тоски и хоть немного порадоваться жизни, тогда произошло что-то почти незаметное. Но изменившее в нашей жизни очень многое… Валя, живая, здоровая, веселая, грустная, бойкая, задумчивая – невероятно красивая… Вот она. Рядом. На одном со мной льду. В одном зале. До нее можно дотронуться. С ней можно говорить, смеяться и грустить. Ее можно обнимать и целовать… Ее можно любить… Но дальше для меня дороги нет. Как я знаю, что никогда не прыгну пятерной прыжок – просто потому, что это за гранью моих физических возможностей – так я знаю, что будущего рядом с Валей у мня нет. Не потому что я очень плохой, или она слишком для меня хороша – нет. Плохого можно перевоспитать, хорошую испортить и пара сложится. Здесь другое. Тогда, глядя в глаза ее мамы и слушая ее слова, я понял, что мы просто живем в разных измерениях. И то, что Валечка, по детской своей наивности или доброте пока еще снисходит до нашего несовершенного и порочного мира вовсе не означает, что она захочет в этом мире остаться. Мы отсюда не вырвемся, как бы ни хотели. Она – с легкостью уйдет по первому же желанию. И вот это-то и вгоняло меня в самую дремучую тоску, посильнее ссоры с Аней и Танькиных выкрутасов…