Минус четыре по Цельсию (СИ)

А недавно, сидя дома в одиночестве и рассматривая мерцающие неоновые вывески внизу за окном, я неожиданно вдруг понял, что всем им - моим девочкам, Андрюхе, Мишке, Женьке, тренерам, даже Нинель и Фионе, всему тому человеческому миру, которым окружил себя я, и который принял меня в себя - всем им будет проще и спокойнее, если я просто исчезну с их орбит, перестав быть фактором возбуждения, раздражения, обожания, подражания… Я не знаю, чего еще. Просто представьте себе мир «Зеркального» без Сережи Ланского. Зазеркальная реальность, в которой отразились все, кроме меня. Но даже если за счет кривого стекла и некачественной, облезшей амальгамы, кто-то выглядит не совсем привычно, кто-то меняется до неузнаваемости, да и сам «Зеркальный» уже не «Зеркальный», а какой-нибудь «Хрустальный» - все равно, такая реальность жизнеспособна, а кое в чем даже предпочтительна. Я попробовал – у меня получилось. И к сожалению, я вынужден признать, что новый, увиденный мною мир-отражение лично мне понравился больше. А раз остаться и разделить радость жизни в этом мире я не могу, то, следовательно, решение уехать к Осборну в Америку было правильным. А главное – своевременным.

- Просыпайтесь, граф, уже рассвет полощется, - пихает меня в бок Мураков, безбожно перевирая слова старинной песни.

Открываю глаза, и понимаю, что банально заснул.

- Уже прилетели? – спрашиваю я.

- Сейчас прилетим, - он кивает головой в круглое окно, за которым проносятся какие-то строения, деревья, дороги и ползущие по ним автомобили. – В гостиницу заселимся и пойдем Русалочку смотреть. Приобщать тебя к прекрасному буду…

- Дядя Ваня, - обреченно вздыхаю я, - я был в Дании уже раз пять или шесть. И каждый раз Русалочка…

- Ничего, сходишь и в седьмой раз, - ничуть не смутившись говорит Мураков. У нас с тобой сегодня программа какая? Правильно, культурная. Поэтому не упрямься.

Наш самолет легко вздрагивает, касаясь полосы, и, притормозив и съехав вправо, быстро катится в сторону торчащих из здания аэровокзала пассажирских рукавов. Приехали…

Что ж, не упрямлюсь. Русалочка, так Русалочка. Сделаю селфи. И пошлю всем девчонкам. А может быть только одной…

 

Я не люблю прощаться. И не люблю уезжать. Всегда грустишь, когда с кем-то расстаешься, даже не на долго. А тут расставание грозило затянуться…

Поэтому одним теплым майским утром, я как всегда рано встаю, умываюсь, по привычке, скудно завтракаю, одеваюсь в приготовленные заранее вещи и ставлю недопитую чашку чая в раковину. Вот и все. Я готов… Закидываю на спину рюкзак, подхватываю чемодан и впервые в жизни надолго и сам ухожу из дома. Ни с кем не попрощавшись, и никого не пригласив себя проводить.

Мой рейс еще не скоро, и я прошу водителя сделать крюк и проехать по тем улицам, по которым я каждый день ходил и ездил последние пятнадцать лет. По третьему транспортному кольцу, мимо Нескучного сада, поворачиваем направо, в сторону «Академической». Справа Воробьевы горы, цирк на Вернадского и Дарвиновский музей, куда никто из нас никогда не ходил, но все шутили по поводу его экспонатов. Черемушки, Воронцовский парк, Беляево… Улица Миклухо-Маклая и виднеющиеся вдалеке корпуса Университета Дружбы народов… Еще несколько сотен метров, и вот он, мой милый-милый дом… Ледовый дворец, в котором прошла вся моя сознательная жизнь.

- Хотите объехать вокруг? – предлагает мне водитель.

- Просто притормозите…

Рано утром транспорта практически нет, и мы, никому не мешая останавливаемся напротив «Зеркального». Выхожу из машины…

Вот здесь я ходил за руку с Нинель, когда был маленький. Тут была остановка автобуса, а там дальше – пешеходный переход. Переход есть и сейчас… А вот дорожки по которым мы иногда бегаем кроссы, если погода хорошая. По этим же дорожкам мы часто гуляли с девочками… Спорткомплекс доминирует над этим местом, возвышаясь, как настоящий дворец. Главный вход не здесь, левее сбоку, его не видно за деревьями. Но характерную шайбу красного кирпича с зеркальными входными дверями знает, наверное, каждый… На улице непривычная тишина.

Водитель тоже вылезает из машины и вопросительно показывает мне пачку сигарет.

- Я – нет, вы – пожалуйста, - киваю я.

- Спасибо…

Он закуривает, и дым от его сигареты уносится в сторону дворца.

- Вы здесь жили? – интересуется он.

- Можно и так сказать… - усмехаюсь я.

Он смотрит на меня и вдруг хмурится, словно силясь что-то вспомнить.

- А я, кажется вас знаю, - наконец сообщает он.

- Неужели? – саркастически ухмыляюсь я.

- Точно! Я узнал вас, – он абсолютно не обижается на мою реакцию. - У моей дочери дома все стены обвешаны вашими фотографиями, а внучка, Анечка, так просто с ума сходит, когда видит вас по телевизору. Хочет тоже научиться как вы кататься на коньках. Вы фигурист…

Усмехаюсь. На этот раз без всякого сарказма.

- Передавайте им привет…

- Буду в Питере – обязательно передам, - кивает он. Еще бы… Они меня съедят от зависти, когда узнают…

- В Питере? – вдруг замираю я.

- Ну да, дочка к мужу переехала… Да и малышка там родилась…

Я сглатываю невольно подступивший к горлу комок.