Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Держи меня, а то я снова сбегу, - говорит Катя, не поднимая глаз.

Мне становится не по себе.

- Котик, ты меня пугаешь… - я отрываю ее от себя, пытаясь заглянуть в глаза. – Что случилось?

Она медленно поднимает на меня свой взгляд. Улыбка тает на ее губах. И мне кажется, что она готова сказать мне что-то очень важное…

- Просто устала, - вздыхает Катя, виновато пожимая плечами. – Увидела тебя… Обрадовалась… Поняла, что не должна бы… На столько… Потом вспомнилось разное…

Она мягко выскальзывает из моих рук и, отступив, отворачивается. Я не пытаюсь ее остановить.

- Нам бы поговорить, Катюш… - спокойно говорю я.

Она вздрагивает. Ежится, словно от холода. И качает головой.

- О чем?.. – произносит она. – Зачем?..

Я готов ответить на оба ее вопроса. И мне очень хочется это сделать. Но для этого я должен видеть ее глаза. Так просто… Сделать два шага и протянуть руку…

Я не успеваю отреагировать, лишь в последний момент, краем уха услышав приближающиеся сзади шаги. А потом сильные руки хватают меня за плечи и, как куклу, с силой отшвыривают в сторону.

Он пролетает мимо меня, обнимает Катю, склонившись к ней и прижимая к себе, словно ребенка.

- Катенька, Катюшенька, родная моя… Что он сделал?..

Он оборачивается в мою сторону, и яростный взгляд его карих глаз вонзается в меня двумя острыми кинжалами.

- Валет, сгинь отсюда!.. – цедит он сквозь зубы.

- Артем… - Катя дергается в его руках, но он не позволяет ей вырваться.

Меня внезапно накрывает волна лютой ненависти.

- А то что? – злобно интересуюсь я. – Снова устроишь мне Париж?

Розин на миг застывает, словно от удара. Потом отпускает Катю и поворачивается ко мне.

- Ланской, ты совсем рехнулся? – в бешенстве сжимая кулаки рычит он. – Я сказал, пошел вон!..

- Артем, нет!

Катя повисает на нем сзади, не позволяя приблизиться ко мне.

- Ну, давай, - уже спокойно говорю я. – Доведи хоть что-то до конца… Хот Арти…

Он снова рвется было в мою сторону, но Катя крепко обхватывает его, словно дерево, не давая двинуться с места.

- Он ничего не знает, Артем, - громко произносит она. – Я ничего не успела… не смогла сказать… Не смогла…

Она поворачивает голову в мою сторону.

- Сережа, уйди пожалуйста.

- Ну уж нет… - взвиваюсь я.

- Пожалуйста!.. – истерично кричит она.

От этого ее крика вздрагиваем оба, и Розин, и я.

- Пожалуйста… - уже тише говорит она. – Если ты хоть когда-нибудь, хоть на одно мгновение любил меня… - она опускает голос до шепота. – Просто… уйди…

Катя больше не смотрит на меня. Обнимая Артема, она что-то шепчет ему, что слышит только он. И его ярость успокаивается. Бросив на меня еще один хмурый взгляд, он снова склоняется над ней.

И я перестаю существовать для них обоих.

Высказанную столь эмоционально Катину просьбу я, все же, выполняю. И убираюсь прочь из зала, оставляя их друг другу.

И эмоции у меня при этом самые противоречивые. Потому что… Да, для них меня может быть и нет. Но увы… Они для меня есть. При чем оба. И что с этим теперь делать я не знаю…

 

Как и предполагалось, питерские старты откатываю кое-как, с трудом выползая на второе место, не столько за счет своих невероятных талантов, сколько благодаря допущенным соперниками ошибкам. С Мишкой разрыв чудовищный и позорный – почти десять баллов. Следует откровенно признать, что в этом сезоне он выглядит значительно более убедительным чемпионом, чем я.

Вообще “Зеркальному” пока этой осенью не очень везет. Приехавшие со мной в Питер Давид с Артемом почти ничего не показали в своей возрастной группе, а Маша с Диной, словно сговорившись, обе завалили акселя, пропустив на призовые места Лизу, незнакомую мне девочку Шиповенко и… Катю.

Катя… Ох уж эта Катя…

После той отвратительной сцены в гимнастическом зале, которую устроил мне Хот Арти, мое желание общаться с Катериной испарилось начисто. Скажем так, на имевшийся у меня на тот момент минимум вопросов я одной только этой истерикой Артема и абсолютно неожиданным поведением Кати, получил столько ответов, что выяснять или уточнять что бы там ни было дальше у меня не было ни нужды, ни желания. Зачем? Разве и так не понятно?..

Когда, валяясь вечерами на диване в своей американской квартире и вспомная шаг за шагом, минуту за минутой, тот роковой день в Париже, я понял, что это именно Розин испоганил мне снаряжение и довел до падения и до травмы, тогда же мне стала очевидна и фигура его соучастника, а возможно и вдохновителя. Просто верить в это не хотелось. Кто угодно, только не…

Потом, когда я вынудил во всем сознаться Таньку, мне пришлось с досадой признать, что поверить в очевидное придется.

Джокер…

Кто же еще мог скрываться за этим псевдонимом? Да еще и сделать это на столько явно, практически оставив свой автограф на размалеванной клоунской физиономии…