Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Может домой поедешь? – шепотом спрашивает она. – Температура страшная…

- Сейчас аспирин приму, - машу рукой я, - и вздремну полчаса. Пройдет…

Она медленно кивает и, не говоря больше ни слова, оставляет меня в покое. И это не черствость, и не равнодушие. Это просто вопрос выбора.

Если я пропущу тренировку, то сделаю шаг назад в своем развитии. А мой соперник ее не пропустит, и сделает два шага вперед… Именно так нас учат с детства. Поэтому, как угодно - через не хочу, через не могу - выходишь и выполняешь поставленную задачу. Только так зарабатываются титулы и медали. По-другому это не работает.

У нас в «Зеркальном» есть правило. Простое. Либо ты выходишь на тренировку, либо ты выходишь вон. И это выбор каждого спортсмена, как он видит свое существование в нашем мире. Именно выбор. А не вариант. За тебя будут бороться, тебе будут помогать, тебя будут учить, а также мучить и заставлять – потому что это твой выбор. И только твой. Как только спортсмен начинает искать варианты и задумываться над своим выбором – он тут же теряет в своем качестве. И, как следствие, уходит. Так ушли девочки, Катя с Валей. Так ушел Розин. Так ушли парни-одиночники. Остались только те, у кого вариантов на данном этапе нет.

Выползаю со льда и, покачиваясь, бреду в раздевалку. Бог с ними с растяжками, один раз можно и пропустить. Зато лишние полчаса сна – это роскошь, которую могут себе позволить немногие. Я – могу. Потому что вместо обеда, перед хореографией, снова пойду на лед. И потом, вечером, тоже…

В коридоре встречаю Вальку. Балеринка уже с нами. Вернулась в родные пенаты.

Нинель это стоило недели бессонных ночей, нервов и, как я полагаю, больших уступок Федерации – Бисяеву, Пахомову и всем этим старым хрычам. Федин тоже не упустил своего – за его веское слово пришлось пожертвовать третьим местом в сборной, и заявить вместо Вали Лизу Камышинскую. О деньгах, отваленных Жене Шиповенко вообще подумать страшно. На сколько мне известно, две трети призовых за первое место на Европе и половину на мире, не важно, кто их займет, Нинель должна будет отдать Жене в качестве компенсации моральной травмы по утере спортсмена в разгар сезона.

Но об этом знают только Нинель, Мураков, Клейнхельман и, так уж получилось, я. Никогда малая кукла даже не догадается, чего стоило Нинель исправить ее глупость…

Девчонка смотрит на меня с испугом и удивлением.

- Се-се-режа, что-то слу-случилось?

Господи, неужели я такой страшный?

Валя и правда начинает заикаться от волнения, когда меня видит. Раньше такого не было…

Приобнимаю ее за плечики.

- Просто устал, Валюша…

Она с серьезным лицом пришлепывает мне на лоб свою ладошку и качает головой.

- Ты горишь…

- Держись от меня подальше, - отстраняюсь, - а то заболеешь и мне влетит…

- Ай, ну и что, - легкомысленно машет рукой Валя, - все равно в Питер не еду…

Ловлю ее на ее же простодушии.

- То есть меня тебе совсем не жалко? - ненавязчиво беру ее ладошку в свою.

Валька заливается пунцовым цветом, одергивает руку и, показав мне кончик розового язычка, убегает по своим делам.

Ругаю себя последними словами. Идиот. Мало тебе проблем, так не хватало еще чтобы малолетка в тебя втюрилась… Но она такая потешная, когда смущается…

В раздевалке смотрю на себя в зеркало. Бледный, осунувшийся. Глаза красные. В кино так изображают изголодавшихся вампиров. Не удивительно, что малая заикается, когда меня видит…

Хореографию, как и обед, я проспал. Железняк обязательно наябедничает на меня Нинель… Но к вечеру чувствую себя немного лучше. Во всяком случае, окружающий мир перестал распадаться на квадратики, как в испорченном видеофайле.

Выкатываюсь на тренировку, без малейшего понятия, что мне делать. Неплохо бы катануть целиковую короткую. Но я не в том состоянии…

Не успеваю сделать и пары разогревочных кругов, как меня выдергивает Мураков.

- Так, Сережа, начинай давай с последовательности. Тулуп – кружок, сальхоф – кружок, лутц – кружок… И так далее, понял? Потом каскады. Давай…

Даю. Все нормально. Я дома. А дома и стены помогают.

 

- Можно с тобой встретиться?

Молчание. Потом обреченный стон.

- Сереж… Ну не в единственный же выходной… Не хочу я никуда…

- Я могу к тебе приехать…

Секундная пауза.

- У меня дома родители и братья… И вообще…

- Я хочу просто поговорить…

Она вздыхает.

- Приезжай…

- Спасибо, Танюша.

К этому разговору я готовился неделю…

Я отпускаю такси и тут же набираю ее номер. Она не отвечает. Сбрасывает. Но практически сразу же щелкает электронный замок на высоких глухих воротах. Она выскакивает в приоткрывшуюся калитку, вытягивая за собой на поводке двух своих собак.

- Привет…

Таня кивает. Рыжие волосы волнами выбиваются из-под акриловой шапки с помпоном. Короткий темный полушубок выгодно подчеркивает ее стройную, атлетическую фигуру. Не портят ее даже черные джинсы, по-мальчишески заправленные в подбитые мехом зимние ботинки. Танька и должна такой быть. Женственной, и немного пацанской…

- Идем, мне их выгулять нужно, - вместо приветствия кивает она на собак. – Специально тебя ждала…