Минус четыре по Цельсию (СИ)

Собаки, Рэт и Батлер. Эрдель и королевский пудель. Ее любимчики. Есть еще йоркширец Бим и чихуа-хуа Круэлла, но эту мелочь дальше порога дома не выпускают. Иногда Таня привозит Бима или Круэллу с собой на тренировки и дает побегать. Веселятся все, особенно когда тявкающее чудо с дуру выскакивает на лед, и в ужасе мечется, не понимая, куда оно попало. А Нинель каждый раз грозится собаку отобрать и оставить себе…

Таня наматывает поводки на правое запястье и, кивнув, шагает вперед. Идем по чистенькой асфальтированной дорожке вдоль высоких однотипных заборов коттеджного городка.

Молчу. Не знаю, как начать разговор. Жалею, что вообще приехал…

Она бросает в мою сторону невеселый взгляд.

- Есть такая японская легенда, - произносит она. – О женщине. Которая очень любила одного мужчину. Так любила, что, когда он решил бросить ее и уйти к другой, не смогла этого перенести и убила свою соперницу. За это боги ее прокляли, и она стала футакучи-онна… женщиной-чудовищем… с прекрасным лицом спереди и уродливым, зловонным, зубастым ртом на затылке. И этим ртом она пожрала всех, кто был ей дорог – родителей, детей… Только неверного мужа пощадила… Потому что любила больше всех…

Таня наклоняет голову, глядя себе под ноги.

- А еще, знаешь, - она усмехается, - у футакучи-онна, по легенде, есть адские спутники, йокаи, которые ищут дорогу и приводят свою хозяйку к ее жертвам. И эти йокаи, как правило, выглядят как двухвостые кошки или как огнедышащие собаки…

Рэт с Батлером флегматично трусят по дорожке, поминутно одаривая своим вниманием встречающиеся по дороге столбики и кусты.

У меня путаются все мысли и застревают в горле все слова, которые я собирался сказать. Молчу, как дурак…

Таня смотрит на меня своими изумрудными глазами, полными иронии и боли.

- Ну так как, Сержик, - поизносит она, - ты решил меня бросить? И чего ты теперь хочешь? Прощального секса? Благословения?

- Танечка… Прошу… Прости… - бессвязно бормочу я.

Танька лучезарно улыбается. И отводит взгляд.

- Да ладно тебе… - она пожимает плечами. – Не за что извиняться. Ты же мне денег не должен…

Она ускоряет шаг, и собаки радостно рвутся с поводков, почуяв свободу.

Через несколько шагов догоняю ее и пробую взять ее ладонь в свою. Она выдергивает руку, отворачиваясь. Ругаю себя на чем свет стоит, решительно беру ее за плечи. Поворачиваю к себе лицом.

Из-под ее прикрытых век, сквозь длинные ресницы, двумя мокрыми струйками льются слезы.

- Я до последнего момента… - сдавленно шепчет она, - до твоего сегодняшнего звонка… Надеялась… Что ты… Все-таки… Выберешь… меня…

Рыдания прорываются сквозь ее стальной характер, и она, закрыв лицо руками, несколько минут, вздрагивая, беззвучно плачет, уткнувшись мне в грудь. Наконец, успокоившись, она поводит плечами, сбрасывая мои руки и отстраняясь.

- Знаешь, - она смотрит куда-то мимо меня, - а ведь никто никогда не видел моих слез. Ни разу.

Она вытирает щеки тыльной стороной ладони и глубоко вздыхает.

- Даже свалившись с прыжка или поругавшись с Вахавной я всегда убегаю реветь в туалет… Чтобы не смотрели… И не жалели…

Глажу ее по лицу, убираю со лба непослушные рыжие пряди, смахиваю задержавшуюся в уголке глаза маленькую, сверкающую слезинку.

- Так что, Ланской, это мой тебе прощальный подарок, - снова усмехается она, - можешь всем рассказать, что видел Таню Шахову не только голой, но еще и в слезах…

Чужие слезы выдержать сложно. Невозможно спокойно пережить, когда плачет женщина. И просто жить не хочется, когда рыдает девочка, которую любишь без ума, которую считаешь своей… И которой ты пришел сделать больно.

У меня нет слов. Все, что я могу сказать, сделает только хуже. А все, что я могу сделать, я уже сделал…

Таня смотрит на меня своим зеленющим взглядом, грустно улыбается, протягивает руку и мягко проводит по моей щеке. Ее ладонь пахнет ванилью…

Потом, не говоря ни слова, она разворачивается, дергает собачьи поводки и быстрым шагом уходит в сторону своего дома.

Прекрасная и ужасная футакучи-онна. Со своими йокаи…

 

========== Часть 7 ==========

 

Финальные прогоны перед отъездом на чемпионат. Ехать в Питер решили в последний момент, чтобы до конца дотренироваться на своем, домашнем, льду и ни от кого не зависеть.

У меня в короткой стоит каскад лутц-риттбергер, в произвольной - четверной лутц и четверной флип. В обеих – по тройному акселю. Остальное – по мелочам. Но это основа, вокруг которой строятся обе программы.

По сто раз просмотренные видео всех моих соперников, убеждают меня в том, что моя заявка самая сильная, и что при условии чистого проката проблем с первым местом у меня быть не должно. Ближайшие конкуренты – фединские Мишка с Женькой – хоть и научились четверным тулупам, остальные квады пока не делают. И это мое преимущество.