Минус четыре по Цельсию (СИ)

Какой же молодец Масяня со своим скудным опытом одиночника. Долго бы мы бились, не подскажи мне он тогда, как прыгать этот чертов аксель… Приземление, доворот и выезд. Нормально. Пойдет. Не блестяще, конечно, но мне ведь нужно к чему-то стремиться? Ну, вот…

Аня, Аня, Аня… Не хочу о тебе думать. Особенно сейчас. Но не получается. Черт побери, что же могло случиться?

‘Too late, my time has come…’

Следующий у меня каскад. Сложный. Описать его красивыми словами можно как четверной лутц – тройной риттбергер – ойлер – тройной флип. И тут бы мне не облажаться и не потерять скорость. Потому что слишком медленный выезд из лутца может не дать мне разгона на тройной риттбергер. А, следовательно, за вынужденным двойным прыжком потянется через ойлер и дешевенький двойной флип с потерей половины таких нужных мне баллов. А может и не потянется, и мне придется комкать этот каскад из четырех прыжков в два, подстегивая недостающие прыжки к следующим элементам. Короче, лучше не ошибаться…

Набираю в легкие воздух, разгоняюсь…

‘Gotta leave you all behind and face the truth…’

Переставляю левую ногу и, вращаясь, взлетаю вверх…

Получилось! Все. Ну, почти… Тут к приземлению можно придраться, там выезд не ахти. Но в целом – на плюс. И два прыжковых из восьми – сделаны.

‘I sometimes wish I’d never been born at all..’

Выдыхаю. Отдыхаю. Катаю первую дорожку, после которой у меня лутц, флип и еще один каскад…

Мы никогда не ссорились. Вообще. Отношения в нашем трио всю жизнь отличались легкостью и отсутствием взаимных претензий. Даже между собой Таня с Аней практически никогда не конфликтовали, тактично обходя все острые углы. Что уже обо мне говорить? С Катькой – да, стычки бывали, у всех практически. Валька тоже, хоть и самая младшая, умела довести окружающих. Но тут особенности характера, что у одной, что у другой…

‘I’m just a poor boy nobody loves me…’

Отрабатываю тройной лутц, и также уверенно тройной флип. Спокойно и энергично заезжаю на каскад тулупов. Четверной плюс тройной. Не самый сложный из арсенала моих трюков. Но и простого тут мало. Иначе бы мы не ставили это все в программу. Подгибаю правую ногу. Зубцом левой удар с ходу об лед. Взлет с руками вверх. Раскрутка. Приземление… И сразу же все тоже самое, только медленнее и ниже… И сложный выезд со сменой ног и направления движения. Вот сейчас хорошо. Чистенько. Без галок. На максимальные гои. Отдыхаю. Осталось три…

‘Bismillah! We will not let you go…’

Кстати, что интересно, не смотря на мой злой язык и довольно таки обидные шуточки, которые я себе порой позволяю в отношении моих коллег и соперников, меня как-то до сих пор судьба хранила. Ответочка не прилетала. Никто не поджидал меня на выходе из здания, не сыпал битого стекла в коньки и не пытался уронить на пол в душевой или раздевалке. Но внутренний голос мне каждый раз настойчиво подсказывает, заткнись, не лезь, нарвешься, уж в этот-то раз точно… Но пока не нарываюсь. Может быть и правда я что-то сегодня ляпнул, не подумав, как всегда, и Анька на меня таки надулась? Не могу вспомнить…

‘Never let you go - Let me go - Never let you go…’

Разгоняюсь перебежками вдоль бортика. Тройки туда-сюда. Легко приземляю тройной риттбергер. Заезжаю на четверной сальхоф. Прыжок-находка для читера. По-хорошему, прыгать его нужно с толчка левой ногой, одновременно закручиваясь махом правой в левую сторону. Тяжело, сложно, травмоопасно для неопытного или уставшего спортсмена. Вот некоторые и додумались в начале вращения, перед самым отрывом, чуть ниже приседать, припадая едва заметно на правую ногу, тем самым распределяя вес и фактически уходя в прыжок с двух ног. Все наши девчонки так прыгают – по-другому у них просто не получается четверной. Почему судьи на соревнованиях смотрят на это сквозь пальцы – загадка. Но как только за подобные фокусы начнут штрафовать, этот элемент тут же исчезнет из программ, потому что переучивать в разы сложнее, чем делать правильно сразу. Мне, можно сказать, повезло. Потому что Нинель учила меня с детства правильной технике сальхофа.

‘Beelzebub has a devil put aside for me, for me, for me…’

Ребро. Замах. Раскрутка. Прыжок… Шум в ушах и розовая пелена перед глазами… Приземляюсь на полусогнутую в колене ногу. Прогиб. Носок дотянут. Выезд. Все хорошо. Еще не шесть-ноль, но уже не пять-семь. Это так Тихонова любит шутить иногда. Это значит – неплохо. Вдох… Выдох…

Длинный музыкальный проигрыш без вокала, и я прохожу его дорожкой с элементами хореографии. Раньше такого не было. В моем раннем детстве, вообще, дорожки можно было строить как хочешь и крутить в них какие угодно кренделя. Оценка шла за техничность и артистичность подачи. Имело значение общее впечатление. Теперь же нам ставят баллы за каждый элемент в отдельности, чистоту и правильность их выполнения. Никакой романтики…

Прямо с дорожки, с ходу, выполняю последний прыжок – тройной сальхоф – и запрыгиваю во вращение. Одно. Второе. Со сменой ноги. Со сменой положения тела…

‘Nothing really meters…’

Третье…

‘Nothing really meters…’

Плавно замедляю обороты.

‘To me…’