Минус четыре по Цельсию (СИ)

Выпрямляюсь. Под финальные аккорды прогибаю спину. Развожу руки в стороны.

‘Any time the wind blows…’

Все!

Как говорит Нинель, такой бы прокат на старте, и все соперники нервно рыдают в раздевалке.

Дышу. Стараюсь равномерно прогонять воздух через легкие. Так быстрее организм восстанавливается после нагрузки. Делаю несколько успокоительных кругов… Хотя, из желаний только одно – лечь прямо здесь на лед, и чтобы никто не трогал.

- Сережа, Ланской, молодец, - Мураков машет мне с противоположного края льда. – Завтра разберем, а сейчас – все.

И он, для верности, показывает мне скрещенными руками, что на сегодня действительно все.

Возражать я, понятное дело, не собираюсь.

Масяня все еще стоит у калитки, привалившись к бортику, и я, проходя мимо, вынужденно касаюсь его плечом.

- Ты чего, Валет, на ногах уже не стоишь? – хмыкает он, отстраняясь.

- Простите, - мямлю я, и, как назло, спотыкаюсь и чуть было не падаю.

- Тихо, тихо… - Максим подхватывает меня под локоть, помогая встать на твердый пол. – Все в порядке, Серега? Устал?

У меня перед глазами плавают зеленые круги, от напряжения к горлу периодически подкатывает спазм, в ногах ощущается неприятный тремор. Но я держусь.

- Немного… - отвечаю. – Сейчас пройдет.

- Что-то вы, молодежь, какие-то хлипкие пошли, - заявляет он, втаскивая меня за бортик и усаживая на стул. – То любовь твоя Озерова ходит, спотыкается, бледная как смерть. То вот ты теперь…

Я тут же оживаю.

- А что там с Озеровой такое?

- Понятия не имею, - Максим разводит руками, - я думал ты знаешь. После вечернего проката поговорила с Нинель Вахтанговной и Артуром, и как с лица спала. Не знаю, может отчитали ее слишком сурово, хотя вроде бы не за что…

- Не похоже… - бормочу я.

- Что?

- Не думаю, - говорю. – Аня обычно на критику спокойно реагирует. Тем более, Артур Маркович никогда не ругает ее слишком уж строго…

- Ну, не знаю, - пожимает плечами Масяня. – Водички дать?

- Нет, спасибо…

Убедившись, что со мной все в порядке, Таранов тут же теряет ко мне интерес и возвращается к Муракову с Танькой.

Передохнув минут пять и понаблюдав за Танькиными попытками приземлить упрямый триксель, иду переодеваться. На этот таз точно все. Домой. Отлежаться, отоспаться. Чтобы завтра с новыми силами все тоже самое, с самого начала…

Нинель я не дождался. Сонно пожелав друг другу спокойной ночи, мы с Фионой разошлось по своим спальням. Как я переоделся и улегся я уже не помню.

А на утро меня ожидал сюрприз. Проснувшись от надоедливого будильника, я, зевая и потягиваясь, выползаю на кухню и, совершенно неожиданно, обнаруживаю там Нинель, спокойно попивающую кофе.

- Привет, ты рано… - удивленно тяну я, с трудом давя зевок.

Она мельком смотрит на часы.

- У Ани Озеровой папа в реанимации с инфарктом, - с места в карьер огорошивает меня она. – Поеду к ним. А то там мамаша в истерике, Аня со вчерашнего вечера в больнице одна… А ты забирай сегодня ее время и работай с Артуром и Иваном Викторовичем.

- Э-э-э…

- Что тебе еще не понятно, Ланской? – она раздраженно клацает чашкой о блюдце. - Давай уже просыпайся.

И я проснулся…

Вечером, после тренировки, Анька сама позвонила мне и полчаса ревела в трубку, больше от нервов и от усталости, чем от беспокойства за судьбу отца. Нинель не разрешила ей больше пропускать занятия, и на завтра она собиралась приехать пораньше, и загрузить себя отвлекающей от всех прочих мыслей работой. Пожалев и посочувствовав Аньке на словах, я про себя согласился с Нинель. Семья семьей, а работа у нас простоев не терпит…

Уставшая, набегавшаяся по врачам и вынужденная весь день общаться с незнакомыми людьми на непонятные ей темы, Нинель вела машину в угрюмом молчании, лишь иногда раздраженно фыркая на очередного подрезавшего ее мажора.

- Две недели до старта, Ланской, - неожиданно сообщила она мне склочным голосом, - а у тебя в программах как белый лист, такое впечатление, что конь не валялся еще. Ты вообще что-то себе думаешь?..

Сегодня и правда я показал себя не в лучшей форме, дважды свалившись с акселя и коряво накрутив каких-то непонятных кренделей вместо всегда чистых и несложных для меня тулупов. Понятное дело, Нинель этого так оставить не могла.

- Иван Викторович тебя хвалил, говорит вчера ты такой прокат выдал – загляденье просто, так что сегодня такое, а? Постный день у тебя? Или это я на тебя так влияю, что ты ошибаешься всю дорогу?..

Молча выслушиваю нагоняй, понимаю, что заслужил.

- Давай-ка, милый друг, завтра, прямо с утра целиковые прокаты с тобой погоняем, да?..

- Завтра утром Аня хотела… - робко подаю голос я.

- Вот вдвоем и покатаете, по очереди, - тут же соглашается Нинель. – Шаховой дам немного отдохнуть, пускай на младшем льду позанимается. А вы двое будете завтра мне объяснять, почему один не способен аксель приземлить, а вторая лутц от флипа не отличает…

Молча киваю, не возражаю, соглашаюсь.

- Теперь вот что, - невозмутимо продолжает она, - на сальхофе твоем я там заметила, на заходе, перед замахом, понял, да?.. Так вот…