Минус четыре по Цельсию (СИ)

Два дня спустя Катьку увезли в больницу с сотрясением мозга и сломанной рукой. После падения с треклятого лутца. И главное ж, прыгала она его по нормальному, по-своему, как всегда… Как мы с ней договорились… Просто недокрут. Просто падение… И так неудачно. Я готов был волосы на себе рвать от досады и от чувства вины.

Ничего не поделаешь, но за два месяца до начала сезона следовало признать, что этот год для Катьки, считай, окончен. В сборную она не попадала уже ни при каких раскладах – откуда взяться призовому месту на чемпионате России с такими-то достижениями. Этап Гран-При в Штатах она тоже пропускала, но слава богу здесь ее обязательства покрывала страховка и она почти ничего не теряла финансово. Оставалось надеяться, что хотя бы к контрольным прокатам в сентябре она сможет вычухаться и выйти на лед. Но у всего тренерского состава были на этот счет большие сомнения.

Пока она валялась в Склифе я каждый день мотался к ней по вечерам, к откровенному неудовольствию Ани, но при решительной и недвусмысленной поддержке со стороны Нинель.

- Сам наделал – сам и разгребай, - заявила она мне. Но на машине подвезти не предложила.

В первые два дня я просто сидел с Катей рядом, держа в своей ладони ее здоровую руку и разглядывая затянутый повязкой лоб. И вспоминал себя такого-же…

Потом мы начали немного разговаривать, недолго, чтобы ее не утомлять. На различные отстраненные темы.

А потом родители забрали ее домой. И наше общение сократилось до переписки в «Телеграмм». До очень скупой переписки.

Лишь однажды я попробовал напроситься к ней в гости, мы как раз говорили по телефону…

- Ну что ты, Серенький, - грустно произнесла она в ответ, - у меня же тут полный дом народа…

И в этом ответе явно слышалось, что “народ”, которого полный дом, будет далеко не в восторге от моего визита.

- Я очень люблю тебя, Котик, - сказал я тогда на прощание, - и мне так паскудно на душе, что ты из-за меня покалечилась…

Катя тихо засмеялась.

- Все хорошо, Серенький, - произнесла она, - я выкарабкаюсь. Не в первый раз…

Лучше бы я тогда свалился, а не она… Честное слово…

 

========== Часть 18 ==========

 

Перед самым Белогорском, нагло пользуюсь своим семейным положением и, вопреки заведенным правилам, пристаю к Нинель дома по рабочему вопросу.

- Я хочу катать произвольную под «Шоу маст гоу он», - заявляю за ужином.

Нинель аж подскакивает от возмущения.

- Не хочу ничего слушать без Артура Марковича и Ивана Викторовича, - категорично заявляет она.

- А ты и не слушай, - тут же соглашаюсь я, - только пообещай, что не станешь с порога отбрасывать мои идеи. А с Артуром и дядей Ваней я уж как-нибудь сам договорюсь…

- Еще чего, - тут же взвивается Нинель.

Я удовлетворенно киваю. Ухмыляюсь. Нинель понимает, что попалась.

- Ладно, - ворчит она, - рассказывай, что ты там уже насочинял…

Кратко, емко, без эмоций излагаю ей свое видение моей будущей произвольной программы, с прицелом на олимпийский старт и обоснованием выбора именно этой музыки, именно в такой обработке. Нинель слушает молча, склонив голову на бок, не перебивает. Когда я заканчиваю, ее первая реакция для меня совершенно неожиданная.

- Вы что, с Шаховой, одну траву курите? Или это у вас коллективное помешательство?..

Смотрю на нее озадаченно. Не понимаю, при чем здесь Танька. Нинель интригу не держит – поясняет сразу.

- Сначала одна неделю мне мозг выносит, хочу, говорит, произвольную с пятью квадами, и обязательно под эту свою любимую «Круэллу». Теперь второй приседает на уши со своим Меркюри, и тоже пять квадов ему подавай…

- Мне четыре, - быстро поправляю ее я. – Пятый по ситуации…

- Ну четыре… - пожимает плечами она, - но тренировать-то будем все пять…

Понимаю, что удалось. Тихонько про себя радуюсь. А Танюха-то молодец… Ишь как ее проняло. Тот мой парижский бенефис запал ей в душу…

- И как думаешь? - Нинель смотрит на меня в упор. – Потянешь? Потому что если это минутный каприз изнеженного мальчика, то я за такое браться не собираюсь.

- Потяну, никуда не денусь, - упрямо качаю головой. – У меня выбора нет. Конкуренты на пятки наступают.

Она мгновенье соображает, что я имею в виду, потом, с коварной улыбкой откидывается на спинку стула.

- Ревнуешь? – поводя бровью интересуется она.

Я не отвечаю, отвожу глаза.

- Хорошо… - удовлетворенно кивает она, потягиваясь.

А где-то на грани подсознания я слышу дьявольские раскаты ее сатанинского хохота.

 

Весь Белогорск Аня дуется на меня по различным надуманным предлогам. То посмотрел не туда, то сказал что-то не то, то сделал не так. При чем, надо знать Аньку. Она не как все остальные девчонки, когда ссорится, не разговаривает там, игнорирует, в истерику впадает или плачет. Ничего подобного. Злится Анька совершенно по-мальчишески – сухо, резко, с выяснением отношений здесь и сейчас. Только что в драку не лезет, хотя может, рука у нее тяжелая…