Минус два

Замысел казался верным: петляющему по площадке перед Дворцом Андрею удалось сосредоточить на себе внимание основных сил противника, сильно облегчая задачу своим попутчикам. Однако дела у самого Андрея шли всё хуже и хуже. Впрочем, зашкаливающий адреналин, боевой дух и безудержное желание добиться цели удваивали силы. Не хватало только громогласного звука подходящей песни! «Маятник качнётся… — закричал он во весь голос, закладывая виражи и запутывая противника, — Сердце замирает… Что кому зачтётся — кто ж об этом знает? Кто кому по нраву, кто кого в опалу? Что кому по праву выпало-попало…»[22] От «колпаков», наседавших спереди и с обеих сторон, Андрей отбивался успешно, но спина мужчины была прикрыта только рюкзаком с металлической канистрой. Почувствовав болезненный ожог икры правой ноги, а затем задней поверхности плеча он запустил струю воды назад, заодно окатывая ею и себя. Помогло, но ненадолго… «Что судьба нам, братцы, к ночи напророчит? Станет улыбаться или не захочет? — продолжал на бегу громко, отчаянно петь Андрей, — Мы одни и плеть им, мы одни узда им… Мы всегда успеем, мы не опоздаем…»[23] Помимо физического воздействия, мужчина ощущал, как вокруг него сгущается энергетическая тьма… «Настал час заката… Маятник качнётся, — орал он, задыхаясь, — А без нас, ребята, драка не начнётся…»[24] До поры Андрей соображал здраво, но когда разум начал покидать его, сосредоточился на двери во Дворец, прекратил менять направления движения и попёр напролом: «А без нас, ребята, драка не случится. Надо же когда-то с жизнью разлучиться…»[25] Сорвав с себя последнюю, металлическую канистру, находившуюся в рюкзаке за спиной, сняв с неё только слегка наживлённую пробку, Андрей поливал водой вперёд, расчищая себе дорогу и уже не замечая ни десятка окружающих его «колпаков», ни двух «камней», пытающихся преградить ему путь к Золотому Дворцу… «Что судьба нам, братцы, к ночи напророчит? Станет улыбаться или не захочет? — хрипел он, теряя последние островки сознание, — Мы поставим свечи, мы грустить не станем… Выпал чёт иль нечет — завтра же узнаем…»[26] Последнее, что Андрей увидел и запомнил — открывшиеся настежь двери Золотого Дворца и струи животворной воды оттуда, направленные в его сторону…

«Андрюша, не умирай!» — в голос кричала Эмма, когда Илья втаскивал упавшее на ступени тело друга внутрь, и женщины захлопывали двери наглухо… Людей встречал огромный, светлый, убранный в белое золото зал, добрую половину которого занимал бассейн с прекрасной голубоватой водой. Туда, скинув с себя чёрную накидку, со всей возможной осторожностью, с помощью Ильи, погрузила Андрея Ма, придерживающая голову мужчины на плаву. Туда же бросилась и Эмма, и осторожно сдирала с его тела обугленные обрывки одежды… Когда Андрей оказался полностью обнажён, женщины, поддерживая его на поверхности воды, по очереди аккуратно омывали тело мужчины, вокруг которого голубая вода краснела. Ма, беззвучно шевеля губами, произносила неведомые никому из присутствующих слова и заклинания, а Эмма просто лила слёзы над телом любимого, обезображенным ожогами «колпаков» и рваными ранами от клешней «каменных стражей»… Полчаса спустя Андрея осторожно уложили на лежанку, коих оказалось с полдюжины вокруг бассейна, головой на колени обнажённой и совершенно не стыдящейся своей наготы, всё ещё плачущей, Эммы. Ма занялась Ильёй, которому тоже досталось от огненно-красных «колпаков»…

Лежанки вокруг бассейна оказались удобными, но довольно узкими, однако Эмма ни на минуту не покидала своего мужчину и снова заплакала, уже от радости, когда он, наконец, открыл глаза и узнал её ранним утром следующего дня. Раны Андрея оказались столь серьёзными, что ещё более суток вся его жизнь свелась к лечению, большой частью которого являлись водные процедуры и сон… Более-менее твёрдо подняться на ноги мужчина смог только в последовавший за лечебным, одиннадцатый день путешествия в Золотой Дворец. Взгляд Андрея прояснился, голова перестала раскалываться, начала немного соображать и воспринимать действительность. Вид прекрасного зала с бассейном и золотым троном в стороне, противоположной входной двери, поразил мужчину… Около трёх часов пополудни, Андрей с Эммой, поддерживающей его под руку, облачённые в одинаковые, белые с золотым шитьём туники, входили в соседнюю с залом просторную комнату, где был накрыт большой стол, во главе которого сидела удивительно красивая Хранительница. Она предстала перед ними без привычной косынки, но с золотым обручем в золотистых же волосах и в тунике, а по левую руку от неё сидел улыбающийся Илья, в такой же тунике. Андрей расположился по правую руку от Хозяйки Дворца, Эмма справа от своего мужчины.

— Детки мои! — красивым певучим голосом произнесла Ма, и её спутники дружно охнули и открыли рты, — Спасибо вам, мои чудесные!

— Но… Почему же ты… Вы молчали?! — произнёс Илья, когда к нему вернулся дар речи.