Минус-корабль

В подземельях стальных, где позируют снам мертвецы,
провоцируя гибель, боясь разминуться при встрече,
я купил у цветочницы ветку маньчжурской красы —
в ней печётся гобой, замурованный в сизые печи.

В воскресенье зрачок твой шатровый казался ветвист,

и багульник благой на сознание сыпал квасцами.
Как увечная гайка, соскальзывал свод с Близнецами,
и бежал василиск от зеркал и являлся на свист.

«Статичны натюрморты побережья…»

Статичны натюрморты побережья:
трофеи солнца и мясная лавка,
где нас вода ощиплет и разрежет,
чтоб разграничить голову и плавки.

Засовы ящериц замкнут на валунах

безмолвие. Оно застрянет комом.
Висит, модели атома верна,
сферическая дрёма насекомых.

Соборное вместилище лесов.

Высоковольтный дуб на совести заката.
И глупая лоза. И куклы сов.
И польский камышей. И зависть музыканта.

«Тот город фиговый – лишь флёр над преисподней…»

Саше Монастыренко

Тот город фиговый – лишь флёр над преисподней.
Мы оба не обещаны ему.
Мертвы – вчера, оживлены – сегодня,
я сам не понимаю, почему.

Дрожит гитара под рукой, как кролик,

цветёт гитара, как иранский коврик.
Она напоминает мне вчера.
И там – дыра, и здесь – дыра.

Ещё саднит внутри степная зона —

удар, открывший горло для трезвона,
и степь качнулась чёрная, как люк,
и детский вдруг развеялся испуг.

«Как бережно отпаривают марку…»

Как бережно отпаривают марку,
снимается с Днепра бумажный лёд.
Переводной картинкой каждый год
мне кажутся метаморфозы марта.

И как всегда, нисколько не иначе,

церква кристаллизуется из снов.
Вся первый приз, она в балетной пачке
белилами запачканных лесов.

Магнитная, серьёзная вода,

в ней полнота немых книгохранилищ,
в ней провода запущенных удилищ
и тронного мерцанья правота.

Опять причал колотит молотком

по баржам – по запаянным вселенным,
и звук заходит в воду босиком
и отплывает брассом постепенно.

Киев, 1973

Угольная элегия