Минуты будничных озарений

Напрашиваются два вопроса: первый – нуждаются или нет грузовики в водителе, и второй, более существенный, – почему вообще задумали снять фильм с грузовиками в роли героев. Ответа на первый вопрос долго искать не приходится: грузовики едут как с водителем, так и без. Если водители есть, то, когда грузовики превращаются в чудовищ, видно, как водитель летит сверху и разбивается о землю. Если перед нами хороший грузовик, стоит водителю полететь на землю, трансформер подхватывает его на руки и спасает.

Второй вопрос сложнее. Некоторые отвечают, что следует вернуться к первому из четырех фильмов о трансформерах, если есть желание понять, почему чудовища решили принять облик грузовиков. Но я с этим не согласен. Я сценарист и знаю, что если даже пойду смотреть первый фильм (а я не намерен делать это), в лучшем случае меня может привести в восхищение то, как удается придерживаться идеи. Меня же интересует сама идея. Следовательно, нужно вернуться назад еще дальше. К собраниям сценаристов, когда они обсуждали: «Какой фильм будем делать?» Я знаю, как это бывает, какую ахинею несут сценаристы за столом. Но вся эта ахинея играет свою роль. Она бракуется, объясняется, чем она абсурдна (когда она не так уж абсурдна, то обсуждение продолжается без комментариев), и постепенно доходит до осмысленной идеи.

Представим себе, что нашелся человек, который сказал однажды: «А не сделать ли нам фильм про грузовики, которые превращаются в чудовищ?» Кому-то однажды пришла на ум эта идея, и она не была забракована; напротив, ее нашли удачной настолько, что кто-то другой сказал: «Потрясающая идея!» И начали работать над ней. Любопытно, каковы были другие идеи, которые оказались отвергнутыми? (Честно говоря, нужно признать, что эта совершенно абсурдная идея выручила миллионы и миллионы долларов во всем мире и продолжает их выручать.)

Фильм шел один час, который показался мне четырьмя днями, в течение которых сын шестнадцать раз спросил меня: «Правда, здорово?» – и я всякий раз отвечал: «Да». Он не умолкал, считая нужным информировать меня: «Скоро, папа, начнется последняя война». Но до этой минуты уже погибло много людей, были разрушены целые кварталы, было показано не одно сражение. И тут я нажал кнопку на пульте, чтобы понять, сколько времени оставалось. Оставалось полтора часа. Я спросил: «Что ты скажешь, если мы посмотрим одну часть сегодня, а вторую завтра?» (А завтра я смогу купить билет в Амазонские джунгли и спешно уехать, подумал я.) «Ты что, с ума сошел? Сейчас начнется последняя война», – сказал он. «Но остается еще полтора часа, и кто знает, когда начнется последняя война», – сказал я. «Нет, папа, – сказал он. – Сейчас».

И я набрался смелости. Я подумал, что ему уже семь лет, он почти взрослый, и детям нравится, когда с ними говорят без снисходительности. И я сказал ему: «Послушай, мое сокровище, по правде говоря, я не люблю такого рода фильмы, это выше моих сил, я знаю, что тебе они очень нравятся, я понимаю, это вопрос вкуса. Могу я на этом закончить и уйти? Или, если хочешь, я сяду читать рядом, а ты будешь смотреть дальше».

Он повернулся ко мне, улыбаясь во весь рот, и сказал: «Хватит шутить, папа, хватить болтать, давай смотреть дальше этот замечательный фильм, потому что сейчас начинается последняя война».

И в эту минуту, почти за полтора часа до конца фильма, действительно началась последняя война. Действительно, это была последняя война, и она действительно длилась полтора часа. Все свирепеют и начинают воевать все со всеми, все до единого грузовики трансформируются, и, кроме того, из прошлого появляются грузовики, которые превращаются в динозавров (знаю, что вы не верите, но это так), другие чудовища, представляющие собой свирепых собак, гигантский космический корабль, который прилетает из другой галактики, изрыгая трансформеров, маленькие космические корабли, бомбы, всё, способное разрушить всё что угодно. И наши герои, человеческие существа, участвуют в войне, а один из них, который казался плохим, но стал хорошим, говорит: «Мы убиваем слишком много невинных человеческих существ». И это верно. Однако верно и то, что виной тому и невинные человеческие существа.