Мио-блюз

— Сил-то хватит, да охоты нет… В тот день, когда ты позвонил и мы уговорились встретиться, чтобы поговорить о Саре. Меньше всего на свете мне, черт побери, хотелось говорить именно об этом. И, как назло, не кто-нибудь, а ты начал задумываться о Саре Техас. Я получил от Люцифера экстренный номер, которым должен был воспользоваться, если возникнут проблемы, касающиеся его или Мио. И сразу после разговора с тобой позвонил ему. Узнай он об этом задним числом, случилась бы катастрофа, ведь он бы решил, что я действую у него за спиной.

— Понятно, — сказал я. — Очень мило, что ты печешься о своей лояльности.

Дидрик продолжал:

— Ты ведь мужик дельный, Мартин. Смекалистый. И я начал следить за тем, чем ты занимаешься. Ты и остальные, за кем надо было присматривать. Когда появилась Дженни, настала пора действовать. Ребекку я держал в курсе происходящего. Огромная ошибка. Я не учел, насколько она травмирована. Не понял, как ей страшно. У меня с избытком хватало собственных забот, собственных страхов. Я… мы не могли поделиться друг с другом. Никак не могли. Поздно вечером я связался с Бобби и с Дженни и назначил им встречи через несколько часов, среди ночи. Они согласились прийти, без проблем, ведь мы контактировали раньше, когда я вел расследование по делу Сары Техас, а вдобавок я дал понять, что произошло кое-что, совершенно изменившее взгляд полиции на случившееся. Ну а что я отказался отвечать на вопросы по телефону и намекнул, что по соображениям безопасности встретиться надо ночью, только добавило им адреналина. При встрече я планировал раскрыть более-менее все карты. Сказать, что с Мио все хорошо, что я знал о невиновности Сары, но сделать ничего не мог. Что для Мио будет лучше всего, если они оставят его в покое. Я был далеко не уверен в успешности своего плана, но попытаться стоило.

— Но Ребекка в эту затею не верила? — спросил я.

— Нет, — сказал Дидрик. — Она тогда была в Стокгольме. И решила сперва перехватить Дженни, а потом Бобби, по дороге на встречу со мной. Хотела их припугнуть. Хорошенько припугнуть. Дескать, она участница заговора против Сары, и Бобби и Дженни очень не поздоровится, если они не отстанут. Она особо не задумывалась, что станет делать. Вообще не задумывалась. Машину она никогда толком водить не умела. И когда увидела Дженни, нажала на газ. Хотела, наверно, лишь чуточку задеть ее, но недооценила реакцию Дженни и совершила наезд. Что Дженни убита, она поняла, только когда вышла из машины. И умерла Дженни не от наезда. Она упала и сломала шею о бортик тротуара. Я, понятно, не защищаю Ребекку, но все было именно так.

Мокрая от дождя рубашка липла к телу. Холод пронизывал до мозга костей, совсем непохожий на тот, какой обычно связываешь с влагой летнего дождя. Меня трясло. Не только от холода, но и от шока и ярости.

— А Бобби? — спросил я.

— Ребекка запаниковала. Если Дженни мертва, Бобби тоже должен умереть.

— Почему?

— Так понятно же! Если Бобби останется в живых, он информирует полицию, куда они с Дженни направлялись той ночью. С кем собирались встретиться. Как по-твоему, много ли времени понадобится полиции, чтобы вычислить, кто знал, что Дженни среди ночи выйдет из гостиницы?

Я пытался проглотить ком в горле.

— И вы свалили вину на меня?

— Мы в два счета могли доказать, что ты контактировал с обоими.

— Вмятина на капоте “порше”?

— Ее тоже легко устроить.

— После истории с апельсином ты лично наведался в сервис. Зачем?

— Хотел убедиться, что у машины действительно алиби, как ты и говорил. И хотел услышать, что скажет автомеханик насчет вмятины.

— Ты боялся, что отпечатка твоей задницы недостаточно, чтобы ваш техник признал машину причастной к двум убийствам?

Дидрик не ответил.

Я принялся расхаживать по комнате, одержимый демонами, от которых вряд ли когда-нибудь избавлюсь.

— Ты и представить себе не можешь, какая у нас жизнь, — сказал Дидрик. — Осенью умер Себбе. С тех пор мы сидим здесь, в датской усадьбе, совершенно одни на всем белом свете. У меня нет слов описать, как это ужасно, как мы измучились. Ты видел соседей, когда пришел. Кроме них и еще двух-трех пар, мы фактически ни с кем не общаемся.

Он грузно опустился в кресло, с телефоном в руке.

— Итак, ты поднял вопрос о будущем Мио, когда позвонил и сдал меня Люциферу?

— Да. Эта идея принадлежит самому Люциферу. Он сказал, что мы, очевидно, очень привязались к Мио. Словом, в очередной раз повторяю: мальчик останется у нас, а мы положим конец твоим поискам и уберем тебя с дороги.

— Ну-ну, а ты не думаешь, что я заговорю, если ты посадишь меня в тюрьму?

Дидрик резко сглотнул.

— Не заговоришь, если будешь знать, что Белла заплатит за это жизнью.

Увидев выражение моего лица, он поспешно добавил:

— Это слова Люцифера, не мои.

Я медленно выдохнул.

— Ты ведь понимаешь, что он намерен нас надуть, Дидрик? Понимаешь, что в ту же секунду, как я сяду в тюрьму, он явится к тебе и заберет Мио. И ты даже пикнуть не сможешь. Ты похитил ребенка, выдавал его за своего умершего сына. Если хочешь знать, сколько законов ты преступил, я помогу тебе сосчитать.