Мёртвая бабочка

— Ну да. Мы не размножаемся как люди. Не можем иметь детей в их понимании. У нас другой способ размножения. Когда вампир находится среди людей, он инстинктивно начинает искать особого человека, который лучше всего подойдёт для обращения. Когда он такого находит, то он влюбляется в него. И, разумеется, человек не может устоять перед чарами вампира. После обращения, связь со стороны вампира усиливается, к ней примешивается родительская связь, а вот у птенца влюбленность в хищника заменяется только родительской связью. Так всегда бывает, что у людей, что у вампиров — дети любят своих родителей не так сильно, как они их. Самое болезненное происходит, когда ребёнок вырастает и связь рвётся. Вампир продолжает испытывать сильные чувства по отношению к своему ребёнку, а вот птенец… либо будет чувствовать уважение или привязанность, либо нет. Фрида тебе не рассказывала про своего ребёнка?

— Она упоминала о нём вскользь, — я покачала головой, доставая сигареты. То, что говорил вампир откровенно пугало меня, заставляло чувствовать себя одинокой и ранимой.

— Она любила его физиологической любовью, и когда он ушёл, это разбило ей сердце. Девушка ещё не скоро придёт в себя и покинет своё логово.

— Кажется, я начинаю понимать, в чём проблема — никогда не знаешь — любовь эта физиологическая или же та, высокая? — печально спросила я.

— Ты ухватила саму суть, — кивнул Константин, делая ещё один глоток бренди, — многие наши биологи считают, что именно этот страх является одним из сдерживающих факторов нашего размножения.

— Это делает нас очень одинокими, — грустно прошептала я, вспоминая Даниэля. Интересно, знает ли он об этом?

— Не только нас, но и вообще всех. Люди также подвержены этому страху, просто им не предстоит провести вечность в напрасных надеждах и боли расставаний.

— Это одиночество в крови, да? — меланхолично спросила я.

— Да, моя малышка. И я хочу, чтобы ты знала — может, тебе и кажется, что я жестокий создатель, монстр, насильно обративший тебя… ты так думаешь, ведь так? Но я хочу, чтобы ты знала — пускай между нами не возникло связи, когда я встретил тебя, ведь ты была ещё маленькой… но сейчас эта связь есть. И до тех пор, пока ты не перейдёшь к другому создателю — ты моя маленькая малышка и я буду заботиться о тебе, — в его глазах таилась эта странная тоска, которую я успела увидеть в глазах Фриды и я, в очередной раз, задумалась, куда он меня затащил? В какое космическое одиночество он меня привёл в погоне за выгодой?!

— Не думай, что после этих слов я расплачусь и повисну у тебя на шее, — холодно сказала я, туша сигарету и поднимаясь с кресла, — твои слова лишь сильнее укрепили мою ненависть к тебе и злость за то, что ты со мной сделал!

— Я говорил тебе об этом не из-за себя. Я вообще не хотел поднимать эту тему. Каждый вампир сам доходит до неё, в своё время, — вампир также поднялся с дивана и подошёл к окну. Он даже не посмотрел в мою сторону, показывая, что мои слова не волнуют его.

— Я рассказал тебе об этом из-за этого мальчика… кстати, как его зовут?

— Даниэль. И он не мальчик, он спящая кукла, — я медленно опустилась обратно на кресло, — почему ты решил, что я влюблена в него?

— Родительская связь, помнишь? — он повернулся ко мне, облокотившись о подоконник, — я почувствовал твои желания, а потом Принц доложил мне о твоей прогулке с каким-то человеком.

— Чёрт побери, почему ты об этом мне раньше не сказал? Я же говорила, что кое-кого встретила! Почему сейчас? — возмущённо вскрикнула я.

— Потому что ты сказала, что не будешь с ним встречаться! — укоризненно ответил он, — я поверил тебе.

— А, ладно… — и я обречённо махнула рукой, — всё равно парень оказался слишком… холодным для меня. Он это ты в раннем вампирском детстве!

— Для того, что это говорить, ты должна была видеть меня, когда я был молод, — рассмеялся вампир, — похоже, он не поддержал твоё мировоззрение?

— Да.

— Не расстраивайся, рано или поздно, но ты изменишься и найдёшь себе друзей. Мы же не чудовища.

— О, если мне это разрешишь ты или же мой будущий «рабовладелец», — и я вызывающе задрала подбородок.

— Не смеши меня, дорогая! — воскликнул он, — как я уже говорил — мы не злодеи. Ты сама всё поймёшь, просто наберись терпения.

— Единственное, я не понимаю, как физиологическая связь могла возникнуть между мной и спящей куклой? Ведь он уже можно сказать обращён.

— А может это и есть та самая великая любовь? Или же просто тебе понравился его запах, и ты захотела его съесть?

— Он говорил, что вампиры чувствуют спящих кукол и не едят их, — недоверчиво возразила я, пропуская мимо ушей первую часть фразы. Великая любовь? Да не смешите мои тапочки!

— Да, мы чувствуем спящих кукол, но это не мешает нам питаться от них… особенно если они согласны на это. В былые времена, съесть спящую куклу чужого клана — это был подвиг и смертельное оскорбления, так что никакого физиологического барьера нет. Паразит никак не препятствует этому. Он же неразумен, так как считают некоторые.

— Понятно, — кивнула я.