Мёртвая зона

Сестра сделала Джонни укол. Он сразу ощутил сонливость, а фигуры Брауна и сестры вдруг показались ему огромными, высотой в двенадцать футов.

— Скажите хотя бы одно, — попросил Джонни и удивился тому, что его голос доносится словно издалека. — Эта ваша ручка… как она называется?

— Эта? — Доктор протянул со своей невообразимой высоты голубой пластмассовый корпус с волокнистым наконечником. — Она называется фломастером. А теперь спите, мистер Смит.

Джонни так и сделал, но слово крутилось у него в голове, как тайное заклинание, абсолютно лишенное смысла.

Фломастер… фломастер…

5

Эрб положил трубку и долго смотрел на телефон. Из другой комнаты доносился звук телевизора, включенного почти на полную громкость. Телепроповедник Орал Робертс говорил о футболе и рассказывал об исцеляющей силе любви: наверное, между ними была какая-то связь, но в чем именно — навсегда осталось для Эрба загадкой. Из-за телефонного звонка. Голос Орала разносился по всему дому. Скоро шоу закончится, и Орал завершит свое выступление уверенным обещанием, что в жизни зрителей обязательно случится нечто хорошее. Судя по всему, он говорил правду.

Мой мальчик, подумал Эрб. Пока Вера молилась о чуде, Эрб молился о его смерти. Но услышана была молитва Веры… Что это значит? И как теперь быть? И как воспримет новость Вера?

Он прошел в гостиную. Вера в старом сером халате сидела на кушетке, положив на пуфик ноги в мягких розовых шлепанцах. Она ела поп-корн прямо из ведерка для приготовления воздушной кукурузы. После катастрофы с Джонни она прибавила почти сорок фунтов и мучилась от высокого давления. Врач прописал ей лекарство, но Вера не принимала его — если Господь послал ей высокое давление, значит, так тому и быть. Эрб однажды заметил, что Господь вовсе не мешает ей принимать бафферин, когда болит голова, но она ответила на это страдальческой улыбкой и молчанием — самым мощным своим оружием.

— Кто звонил? — спросила Вера, не отрываясь от телевизора.

На экране Орал обнимал за плечи известного куортербека из футбольной команды высшего дивизиона. Он обращался к притихшей многочисленной аудитории, а футболист застенчиво улыбался.

— …и вы все слышали рассказ этого замечательного спортсмена о том, каким надругательствам он подвергал свое тело — свой собственный Храм Господний. И вы все слышали…

Эрб выключил телевизор.

— Герберт Смит! — вскочила Вера, едва не рассыпав попкорн. — Я смотрела! Это был…

— Джонни пришел в себя.

— …Орал Робертс и…

Слова застряли у нее в горле, и она согнулась, как от удара.

Эрб отвернулся; ему очень хотелось обрадоваться, но он боялся. Боялся сглазить.

— Джонни… — Она замолчала и, с трудом сглотнув, продолжила: — Джонни… наш Джонни?

— Да. Он разговаривал с доктором Брауном почти пятнадцать минут. Судя по всему, это не было… ложным пробуждением… как они сначала решили. Он все понимает. И может двигаться.

— Джонни очнулся?

Вера зажала руками рот. Ведерко с поп-корном соскользнуло с ее колен и упало на пол. Нижнюю часть ее лица закрывали руки, а над ними все больше и больше округлялись глаза. Эрб испугался, что они выскочат из орбит и повиснут на ниточках. Потом они закрылись, и Вера издала какой-то странный звук.

— Вера? С тобой все в порядке?

— О Господи, благодарю Тебя за проявленную к Джонни милость! Ты вернул мне моего Джонни! Я знала, что так и будет! О, Господь милосердный, я не устану благодарить Тебя каждый день своей жизни за моего Джонни. Джонни, Джонни, мой Джонни!

Ее голос набирал силу и перешел в истерический торжествующий крик. Эрб приблизился к жене и, схватив ее за отвороты халата, резко встряхнул. Время будто повернулось вспять, и перед его глазами проплыла та ночь, когда они узнали об ужасной аварии по тому же телефону, стоявшему в том же самом углу.

То же место и те же действующие лица! — подумал Эрб. Безумие какое-то!

— Боже милосердный, Иисусе, мой Джонни, мой мальчик, это чудо, настоящее чудо…

— Прекрати, Вера!

Ее глаза потемнели и подернулись дымкой.

— Ты жалеешь, что он очнулся? После того как насмехался надо мной все эти годы? И говорил, что я не в себе?

— Вера, я никогда и никому не говорил, что ты не в себе.

— Это было видно по твоим глазам! — закричала она. — Но Господь рассудил нас! Разве не так? Не так?

— Рассудил, — кивнул Эрб.

— Я же говорила тебе, что Господь избрал моего Джонни своим орудием для чего-то важного. И теперь ты сам видишь, что я права! — Она встала. — Я должна поехать к нему. И должна сказать ему. — Вера подошла к шкафу, где висело пальто, не отдавая себе отчета в том, что на ней только ночная рубашка и халат. Ее лицо выражало ликование. Она вдруг напомнила Эрбу ту девушку, какой была в день их свадьбы, и сама мысль об этом показалась ему странной и кощунственной. Розовые шлепанцы с хрустом вдавили поп-корн в ковер.

— Вера…

— Я должна рассказать ему, что Господь…

— Вера!