Мёртвая зыбь

Прошло несколько дней. Якушев решил разыграть лёгкую размолвку и при Марии Захарченко заспорил со

Стауницем по поводу устройства белогвардейцев (под видом рабочих) на лесоразработках в Польше, в приграничных участках. Якушев предложил не поднимать этого вопроса у поляков.

– В общем, мы сидим у моря и ждём погоды, – мрачно сказал Стауниц. – До сих пор мы не дали ответа по поводу нового начальника штаба. Потапов стар и болен.

– Пришлют кого-нибудь вроде Сусанина, и возись с ним. Мне оказано высокое доверие его высочеством, и, пока я его не лишён, прошу не вмешиваться в мои действия.

Якушев ушёл, сухо простившись с Захарченко, которую, видимо, обрадовало даже это лёгкое столкновение

Стауница с Якушевым.

А Стауница это столкновение навело на размышления о своём будущем. Он рассуждал так: если совершится переворот и у власти окажутся деятели «Треста», то его положение все же будет неопределённым из-за разногласий с

Якушевым. Да и придут ли к власти деятели «Треста»? Не

Якушеву же возглавлять правительство! Нужен военный, нужен диктатор. Потапов? Он не строевик, а генштабист, притом у него слабое здоровье и не хватает железной воли, решимости. Значит, несомненно захватит власть Кутепов.

У него есть все, что нужно диктатору: воля, энергия, жестокость, он не остановится, пройдёт через горы трупов к власти. Недаром он стремится засылать своих людей в

«Трест», – значит, для Стауница выгоднее ориентироваться на РОВС и Кутепова. С его помощью можно пробраться за границу, если дело затянется.

А путь к Кутепову самый верный через Марию Захарченко.

В её поведении нельзя было не заметить, что она старалась увлечь Стауница как женщина. «Что-то завлекательное в ней есть», – думал Стауниц и решил сблизиться с ней. Она, как родственница Кутепова, могла позаботиться о карьере Стауница. Радкевич? Это не смущало. Стауниц знал, как относится к Радкевичу его супруга.

Стауниц часто оставался наедине с Марией и однажды, слушая восторженные отзывы Марии о Кутепове, сказал:

– Так может говорить о мужчине не родственница, а женщина, которая его любила и любит.

– Я люблю сильных людей.

– А Радкевич?

– Он был другим в гражданскую войну.

– Значит, любите… сильных людей? Я могу себя причислить к ним?

Она посмотрела на него и кивнула.

Этот разговор происходил в складе, на Болоте. Мария

Захарченко полулежала на старом продавленном диване, где обычно дремал Подушкин. На этот раз его не было, его куда-то услал Стауниц.

– Черт знает что!.. – сказал он, наклоняясь к ней. –

Никогда бы не подумал, что такая женщина, как вы, может меня волновать.

– Это при хорошенькой жене?

Он усмехнулся:

– У меня привычка анализировать, и я думаю, что влечение к вам происходит оттого, что между смертельным риском и половым влечением есть непреодолимая связь. А

как вы думаете?

Ответа не было, то есть он был. Мария Захарченко и

Стауниц остались до поздней ночи в складе, на Болоте.

Когда они уходили, Стауниц сказал:

– Непрезентабельный уголок для любовных свиданий.

– А не хотите ли теплушку, загаженную солдатнёй?

Всякое бывало.

Он помолчал и спросил:

– А как же Радкевич?

– Пусть это тебя не беспокоит.

«В общем, все осложнилось, – подумал Стауниц, – как бы только об этом не узнал Якушев… Ну, а если узнает…

Кажется, деньги Коковцова – миф. Нет, надо взяться за дело самому. И мне надо за границу! Но как? Без гроша далеко не уедешь».

72

Все труднее становилось Якушеву удерживать Марию

Захарченко и Радкевича за городом, на зимней даче. Для

Захарченко нужно было изобретать новые поручения: расшифровывать ответы «С мест» и зашифровывать инструкции «местам» она уже не хотела. Зимой и осенью её угнетала тишина, монотонный шум елей под окном.

Единственное, что отвлекало от мрачных мыслей, было появление Стауница. Радкевич, работая в авторемонтной мастерской в Москве, возвращался домой поздно вечером.

Но для Марии Владиславовны стало ясно, что он догадывается о причине частых визитов Стауница. Она ждала объяснения и заранее готовилась к нему.

Как-то вечером, когда Гога уныло сидел в углу и делал вид, что дремлет, она вдруг встала и, остановившись против него, сказала:

– Нечего играть в молчанку! Говори!

Он вздрогнул от неожиданности:

– Лучше не надо – не место и не время.

– Это будет всегда… Говори!

– Ты сама знаешь.

– Что я знаю? Что я живу со Стауницем? Ты это хотел сказать? Нужна я ему!

– Значит, нужна.

Она усмехнулась и взяла папиросу. Закуривая, сказала:

– Не я ему, а он мне нужен. Ну и живу с ним. И что?

Убьёшь его или меня? Обоих? Идиот.

– Мы с тобой венчались…

– Это здесь. А сошлись под ракитовым кустом. В какой-то халупе, под Курском, на земляном полу. «Нас венчали не в церкви» – так, кажется, пели настоящие террористы.

– А мы не настоящие?

– Ты – нет.

– Прикажешь мне радоваться тому, что ты его любовница?

– Все, что я делаю, делается ради нашей цели.

– И спишь с ним ради этого?

– А ради чего же? Я давно уже не женщина. Ты это знаешь.

– Со мной – да.

– С тобой, с ним – все равно. Я тебе не обещала верности. Ну хорошо. Там в графине что-то осталось… Налей себе и мне. Выпьем, нас черт одной верёвочкой связал.