Мёртвая зыбь

– Почему же… любопытно.

– Изумруды, брошь и серьги вы можете видеть на хозяйке дома Агриппине Борисовне Кушаковой.

– Да. Я обратил внимание. Действительно, это чудо.

Эту прелесть она продаёт?

– Видите ли, Кушакова с мужем собираются в Киссинген. Кто-то обещал им устроить поездку. У старика все деньги в деле, а эти изумруды – большая ценность, они обращают на себя внимание. Мадам заплатила за них старой княгине пять тысяч рублей золотыми империалами несколько лет назад. Изумруды стоят в десять раз дороже.

Ваш дядя может их приобрести всего за две тысячи английских фунтов. Архивыгодная сделка. Но все это должно быть в абсолютном секрете. Как-никак вещи уйдут за границу.

Роман Бирк с удивлением смотрел на Стауница:

– Все-таки я не понимаю, какой смысл вам заниматься этим делом?

– Я же вам сказал. Надо оказать услугу людям, которые помогли мне устраивать у себя встречи с нужными людьми. Вы думаете, что нельзя оказать такой простой услуги?

– Хорошо. Допустим, дядя согласится купить эти изумруды. Как же все это произойдёт?

– Вы мне доверяете? Дядя вам доверяет? Вы вручаете мне две тысячи фунтов и получаете от меня изумруды в футляре с гербом княгини Ливен. Вы, надеюсь, понимаете, что Кушакова предпочитает произвести эту операцию через посредника, а не прямо с вами… Вы… чужой.

Роман Бирк уклонился бы от этой сомнительной сделки, но в последнее время его отношения с дядей ухудшились, да и в эстонском штабе были не очень довольны

Бирком, его считали слишком осторожным. Если бы не влиятельный дядя, с таким агентом давно бы расстались.

Но в Ревеле Бирк нужен был «Тресту». Кроме того, если

Кушаковы действительно оказывали услугу «Тресту» и могли оказывать эти услуги в будущем, то почему бы, в свою очередь, не оказать им услугу через Стауница? Для пользы дела. Вот по этим соображениям Бирк и согласился участвовать в комбинациях Стауница как доверенное лицо дяди Аду Бирка.

Вышло так, что Стауницу в руки попали две тысячи фунтов стерлингов, но Роман Бирк не получил изумрудов.

Стауниц обещал доставить их вечером, однако прошло один, два, три вечера, а Роман Бирк не мог застать Стауница. Агриппина Борисовна сказала, что она и не думала продавать изумруды. Бирк уехал в Ревель в отчаянии после тяжёлого объяснения со Стауницем, которого все-таки отыскал где-то в ресторане.

Две тысячи фунтов остались у Стауница. И это имело значение для событий, которые вскоре произошли.

74

20 ноября 1926 года Якушев перешёл границу. Он направлялся в Париж. В Ревеле его ждала «племянница».

Там ей следовало встретиться с Якушевым и вместе с ним ехать в Париж. Захарченко встретила Якушева почти враждебно. Он сразу это почувствовал и решил пригласить её на обед, который давал в его честь майор Пальм из эстонской разведки. Якушев рассчитывал, что внимание к его особе эстонского штаба произведёт впечатление на Марию

Захарченко. За обедом, сильно выпив, майор Пальм провозгласил тост за монархию в России и за присоединение к ней Эстонии. Второй тост был за Якушева, за его светлый ум, за будущего министра иностранных дел будущей России. Мария Захарченко была взволнована. Она даже и не предполагала, каким авторитетом пользуется Якушев.

После обеда, в салоне гостиницы, она скромно подошла к

Якушеву и виновато сказала:

– Простите меня, Александр Александрович.

– Простить вас? Что вы такое натворили?

– Я подозревала вас.

– В чем?

– В самом худшем. В измене нашему делу. Теперь я вижу, вы работаете не для себя, а для России и её государя.

Но почему вы против террора?

– Вы странная женщина. Террор для вас навязчивая идея. Но когда террор решал все? Наконец, вы верите в

Гучковых, а я нет… Увидим… Вы очень странная женщина. Правда ли, что вы расстреливали из пулемёта пленных красноармейцев?

Она подняла голову, и Якушев увидел в её глазах удивление.

– Приходилось. А что?

– Зачем же делать это своими руками? Любой фельдфебель мог это сделать не хуже. Потом, я не сентиментален, но стрелять в безоружных пленных, русских людей…

– А куда их девать? Не таскать же с собой. Представьте, завтра наше дело удастся. Что вы будете делать? Ведь таких будут сотни тысяч. Амнистия? Чепуха!

И, зевнув, она встала:

– Спокойной ночи.

Накануне их отъезда в Париж из Москвы пришла шифровка. Стауниц требовал её возвращения: Гога Радкевич запил, с ним нет сладу, поругался с Зубовым, это становится опасным, никакие убеждения на него не действуют. Захарченко знала, что такие истории с ним случались во время гражданской войны. Но теперь, в такой ситуации? Она была вне себя от ярости. Вернуться, в Москву!

Это означало, что Якушев поедет без неё и будет гнуть свою линию. Но делать нечего. Пришлось вернуться.

В Париже, на вокзале, Якушева встретил Кутепов. С

паспортом на имя Келлера Якушев остановился в гостинице на Елисейских полях. В том, как его встретил Кутепов, Якушев почувствовал некоторую насторожённость и решил перейти в наступление.

Разговор наедине начался с того, что Кутепов сказал:

– История с газом – сплошная ерунда, обман. Гучков все наврал.