Мёртвая зыбь

«Сообщение о деятельности „Треста“ встречено в

Берлине с восторгом. Тактика Ваша нам нравится (не

всем, разумеется) – Вам на месте виднее, как действо-

вать. Вооружённые силы, которыми можно располагать

за границей: полторы тысячи сабель бывшей русской

конницы, в данное время она на сербской пограничной

службе, несколько военных училищ и три кадетских кор-

пуса. В Болгарии корпуса Кутепова и донцов. Мы просим

Вас приехать, ждём Вас, и только Вас, чтобы решить все

вопросы. Состоялся ли ваш съезд и какие вынес поста-

новления?»

Ответ Якушева (Фёдорова)Артамонову (Липскому)

«Из прилагаемого постановления вы убедитесь в том, что съезд состоялся, и велико было наше огорчение, когда

мы так и не дождались вашего представителя. Что ка-

сается моего приезда, то я счастлив буду, если позволят

обстоятельства, повидать вас всех, дорогие собратья.

Теперь текст постановления нашего съезда – приведу

только начало, которое глубоко волнует: „Горестно было

русскому сердцу пережить горькую весть о том, что ве-

ликий князь Кирилл объявил о своих притязаниях на импе-

раторский Российский престол… Болит сердце за наше

общее дело. Мы здесь, пребывая в смертельной опасности, каждодневно готовы отдать наши жизни, сознавая, что

только его высочество великий князь Николай Николаевич, местоблюститель престола, может спасти стражду-

щую отчизну, став во главе белой рати, как её верховный

главнокомандующий…“

Постановление по уполномочию нашего съезда подпи-

сали: Боярин Василий, полковник Невзоров, полковник Се-

мёнов. Протоколы съезда полностью будут доставлены

позднее. Душой с вами, Фёдоров».

– Между прочим, о стиле ваших писем, – заметил

Старов. – Все эти «уповая» и «повергая к стопам» хороши в меру, но не надо пересаливать. Надо дать понять, что

«Трест» работает в советских условиях и невольно подда-

ётся стилю, принятому у нас.

23

В вагоне было холодно, он был старый, его трясло и мотало.

Якушева клонило ко сну, он засыпал и пробуждался от холода и снова возвращался к мысли о том, что он, после всего пережитого, вновь едет за границу. Утром он будет на границе, там контроль паспортов. Потом Рига, и ему предстоит встреча с людьми, которые недавно действительно были его единомышленниками.

Теперь он думал о них – «они», а ведь ещё не так давно это было для него «мы». То, что ему доверили Дзержинский, Артузов, Пилляр, Старов сложную задачу – проникнуть в Высший монархический совет, – довершило перемену во взглядах. Якушев думал о монархистах «они»,

«они», то есть враги, и это после всего, что он пережил и передумал. Он понимал трудность задачи – не все же в белой эмиграции так легкомысленны, как Артамонов, не все ослеплены ненавистью к Советам, как какой-нибудь

Щелгачев. Якушев понимал, что ему придётся столкнуться и с опасными противниками, к тому же видевшими в каждом приезжем из России агента ЧК.

Две ночи в вагоне были почти бессонными. Якушев размышлял, как повести себя с первой встречи. Артузов и

Пилляр правы – надо держать себя независимо, не поддакивать, а вступать в спор, показать себя представителем мощной подпольной организации, заговора, за которым стоят десятки, сотни влиятельных, самоотверженных заговорщиков. «Они хотят вам верить и поверят, – говорил

Артузов накануне отъезда Якушеву, – для эмигрантов сильная подпольная организация внутри Советской страны

– это козырь. „Трестом“ можно козырять перед иностранцами, да и все иностранные разведывательные отделы штабов тоже пожелают поставить на эту карту…»