Мёртвая зыбь

Кирилловцы, сторонники Кирилла Владимировича, провалились окончательно. Высший монархический совет ставит на Николая Николаевича – «местоблюстителя престола». Кирилловцы его отвергают как претендента на троп. Он не прямой наследник и бездетен. Окружают Николая Николаевича титулованные особы, впавшие в маразм, и болтуны. Сохранил солидные средства принц

Ольденбургский, он почётный председатель совета.

Сидя в золочёном кресле в стиле Людовика XV, я произнёс пламенную речь, выразил верноподданнические чувства «Треста» по отношению к «блюстителю» престола и добавил, что подробнее изложу все в докладе, который пишу. По лицам этих господ понял, что экзамен выдержан, но ожидается приезд из Парижа Н. Е. Маркова, ближайшего советника Николая Николаевича. Он доверяет Маркову.

Марков прибыл в Берлин вместе со старым князем

Ширинским-Шихматовым. Свидание состоялось на Лютцовштрассе, 63. Оба уставились на меня, когда я говорил о создании монархической партии внутри России, тесно связанной с Высшим монархическим советом за границей.

Однако Марков, жёлчный и глупый старик, прервал мою декларацию и спросил о настроениях Красной Армии и какие именно части армии я считаю наиболее подготовленными к участию в перевороте. Чувствую, что старцы не разбираются в военных вопросах. У Маркова в руках шпаргалка с вопросами.

– Когда можно рассчитывать на переворот?

– Придётся подождать года два.

– Кто ваш верховный эмиссар?

Отвечаю, как условлено в Москве: «Генерал Зайончковский».

– Православный? Хорошо.

Обрадовались, что не входит Джунковский: «Ненадёжный человек».

Марков торжественно сообщил, что был принят Николаем Николаевичем.

– Его высочество согласился возглавить монархическое движение, но ждёт призыва из России, о существовании вашей организации знает.

Испускаю вздох облегчения. Почтительно высказываю желание увидеть кого-нибудь из императорской фамилии.

Марков обещает свидание с великим князем Дмитрием

Павловичем (Николай Николаевич никого не принимает).

На этом кончается трехчасовая беседа».

Якушев знал этих людей в то время, когда у них была власть. Высокомерные, надменные, они презирали всех, кто стоял ниже их. Они считали царский престол незыблемым, особенно после подавления революции 1905 года.

Часто эти «истинно русские» монархисты имели чисто немецкие фамилии: Баумгартен, Гершельман, Тальберг, Саблер – тот самый Саблер, которого Распутин, как он сам говорил, «поставил в оберы», то есть сделал обер-прокурором святейшего Синода. Они не терпели даже

III Государственную думу, где у правых было большинство. Николай Второй не решался её распустить, вообще упразднить. За это они его втайне осуждали. Теперь Якушев увидел этих людей, потерпевших крушение, изгнанных из России, и понял, что они ничему не научились. Их желание было одно – во что бы то ни стало вернуться и управлять. Они согласны на все, даже на расчленение страны, на то, чтобы она стала колонией Германии или другой державы, лишь бы вернуть потерянное – титулы, усадьбы, особняки, придворные звания.

Якушев писал в своём отчёте:

«Два дня мы обсуждали программу берлинского монархического съезда. Возник разговор о тактике „Треста“.

Козырял старыми черносотенными лозунгами. Никаких партий, кроме монархической. Восстановление самодержавной монархии. Земельная политика? Тут вскочил Николай Дмитриевич Тальберг – маленький, щуплый крикун:

„Предлагаю конфисковать имение Родзянки, как виновника революции“. Его успокаивали: „Конфискуем“. Я

вношу проект: „…образование государственного земельного фонда, вся земля принадлежит государю, он жалует землёй дворянство, служилое сословие. Крестьянам –

«синюю бумажку“ – купчую на землю, но, разумеется, за выкуп, за деньги. Переходим к тактике. Вопрос об интервенции: называют 50-60 тысяч белых и 3-4 тысячи иностранцев. Откуда начинать поход – с севера или с юга?

Гершельман предлагает с Петрограда. Подготовить торжественную встречу в Московском Кремле. Монарх непременно из рода Романовых. Основные законы пересоставить до коронации.

В Берлине у меня продолжались переговоры с молодыми – Араповым и Артамоновым. Их настроения таковы, что явилась мысль о создании внутри Монархического совета оппозиционной партии из молодых. Арапов, конечно, убеждённый монархист, но особой формации, участник так называемых евразийских сборников «На путях» и «Поход к Востоку». В лице его «Трест» приобрёл сторонника и почитателя. Я убедил его, что мы готовим переворот не для того, чтобы отдать власть старцам, которые ничему не научились и ничего не забыли. Нам надо выработать программу и тактику на основе того, мол, чтобы «Россия по своему географическому положению руководила Европой и Азией. И потому пути „Треста“

совпадают с евразийским движением». Сказал и слегка испугался: неужели клюнут на такую чепуху? Представьте

– клюнули.

Бросил мысль о вожде наподобие «дуче» Муссолини.

Встретили с энтузиазмом. В общем, молодые – хороший материал для оппозиции старцам…»