Мёртвая зыбь

Маркова и Гершельмана, а люди, у которых нельзя отнять ума, опыта и хитрости. Якушев говорил осторожно, начал с экономики, не скрыл, что нэп смягчил остроту положения, но в то же время нэп питает те «здоровые» элементы, которые будут способствовать перевороту изнутри, когда настанет время. Якушев говорил о росте монархических настроений, о том, какое значение для крестьян будет иметь «синяя бумажка», то есть купчая на землю, потом перешёл к военным делам. Он предупредил, что, как штатский, не может осветить вопрос в деталях, и пообещал впоследствии дать возможность послушать сообщение начальника штаба, авторитетного военного.

Доклад длился два часа. Когда Якушев кончил, поднялся Климович и попросил ответить только на один вопрос:

– Каким образом удаётся столь многочисленной подпольной организации уходить от преследований ГПУ, в силе и решительности которого мы убедились на горьком опыте?

– Господа, неужели вы думаете, что гражданская война, голод и возврат к нэпу не посеяли разочарование, неверие в революцию? Дальше, прошу не обижаться, но вы, господа, судите примерно как в басне Крылова: сильнее кошки зверя нет. А кошка нас кое-чему научила, хотя бы конспирации. Мы имеем своих людей во всех звеньях советских учреждений и имеем возможность отводить удары…

Надеемся, нам удастся договориться со штабами соседей, в частности в Польше. Кстати, в Эстонии уже договорились.

Они убедились в нашей силе. У нас прекрасно налажена связь с нашими представителями в Ревеле, вы их знаете.

Организован тайный пропускной пункт – «окно» на границе! Наконец, господа, сидя здесь, в Берлине, трудно иметь представление, что делается в Москве, в России.

Наступило долгое молчание.

– Поблагодарим дорогого гостя, – сказал фон Лампе.

Когда дверь за Якушевым закрылась, Чебышёв сказал:

– Господа, это опасный человек. «Трест» – мистификация ГПУ.

– Нельзя швыряться такими обвинениями. Англичане и поляки утверждают, что в России существует сильная подпольная организация, – возразил Лампе.

– Если ГПУ столь бдительный враг, то почему все-таки наши люди проникают на советскую территорию? В самом деле, выходит, по-вашему, что сильнее кошки зверя нет, –

не без яду, наклоняясь к Чебышёву, сказал Климович.

Шульгин промолчал, но позднее оказалось, что он поверил в «Трест».

Якушев предвидел подозрения и на всякий случай с возмущением говорил Арапову:

– Милый друг, больше всего меня тревожит конкуренция между ОРА и ВМС. Ежели мы свяжемся с Врангелем, Марков будет трубить, что «Трест» – сомнительная организация, а ежели мы пойдём к марковцам, то же самое будут утверждать Климович и его присные. Вот и вертись как хочешь…

И в самом деле, «Трест» оказывался перед дилеммой: отдать предпочтение ОРА или ВМС? В Якушеве кипел азарт игрока. Игра была сложной: с одной стороны, конкуренция эмигрантских организаций ослабляла их, а с другой – раздоры ВМС и ОРА ставили под удар «Трест».

Вторую неделю Якушев жил в Берлине. Это была пора инфляции. Меняя английскую бумажку в один фунт, он получал 50-миллиардную ассигнацию в немецких марках.

Но все вокруг, на Курфюрстендамм, кипело: кафе, биргале, вайнштубе, нахтлокали переполнены спекулянтами. В унтергрунде – подземке – Якушев видел рабочих с заострившимися лицами, угрюмых… По улицам бродили люди, злыми глазами смотрели на хорошо одетых господ, главным образом иностранцев.

В кафе «Аквариум», близ Зоологического сада, Якушев встретился с Артамоновым.

– Беда! Баумгартен узнал о том, что вы встречались с

Климовичем. Марков рвёт и мечет! Климович и Марков –

это ведь враги, николаевцы и врангелевцы – непримиримые лагери.

– Не вы ли сами проболтались?

– Даю слово – нет…

– Тогда Арапов…

– Они ждут вас на Лютцовштрассе.

Якушев понял – надо идти.

– Голубчик! – встретил его Марков и даже облобызал.

«Иуда», – подумал Якушев и, оглядевшись, увидел всю компанию Маркова – Баумгартена, Тальберга и каких-то незнакомых ему людей. «Суд», – мелькнула мысль. И

действительно, Марков начал с того, что тут же назвал его интриганом и чуть не предателем.

Пришлось перейти в наступление:

– Это что – допрос? Тогда ответьте мне, как могло получиться, что приглашение на наш съезд попало к Гершельману после того, как съезд кончился? Я видел слезы на глазах наших людей, когда они узнали, что вашего представителя не будет! Нет, погодите… Как могло получиться, что я два дня добиваюсь вас, а дверь вашей канцелярии на

Лютцовштрассе на замке? Я продлеваю командировку в

Берлин, рискую головой, срываю с места наших молодых друзей, жду и… оказываюсь в пустоте, в одиночестве? Что прикажете делать? Если вам угодно – полковник фон

Лампе поступил по-джентльменски. Он, по крайней мере, принял меня и выслушал… Хотя я возмущён позицией

Климовича, знаете ли вы, куда гнёт этот авантюрист?

Марков хлопал глазами и вздыхал. Наконец сказал:

– Хорошо. Оставим это. Готовы ли вы к перевороту?

– А вы готовы!? – воскликнул Якушев. – Имя? Назовите имя будущею хозяина земли русской?

Марков в растерянности молчал.

– Голубчик, – сказал он, – вы должны понять…