Мёртвая зыбь

– Разве пароля недостаточно? – с раздражением спросила Захарченко. – К чему эти предосторожности?

– То, что мы существуем, сударыня, объясняется именно такими, досаждающими вам предосторожностями.

Мы отвечаем вдвойне – перед тем, кто вас послал, и перед нашей организацией. Начну с того, что вручу вам добротно сделанные документы: ваша фамилия теперь – Березовская, фамилия Георгия Николаевича – Карпов. Вам будет доставлена скромная, не бросающаяся в глаза одежда. Я

ещё не могу в точности сказать о той работе, очень важной, которую вам с мужем придётся выполнять, – разумеется, она требует осторожности и сопряжена с опасностью…

– Иначе я не представляю себе нашу работу.

– Прекрасно. Дисциплина у нас железная. Отговорок и возражений не терпим. Мы работаем, действуем в очень опасной обстановке, все зависит от нашей организованности и умения конспирировать. Теперь позвольте вас ознакомить с положением дел. Мы придаём огромное значение связям с эмигрантами и ради этого были вынуждены установить деловые отношения с польскими соседями: сейчас мы подошли вплотную ко второму отделу польского генерального штаба. Связь с Берлином и Парижем будет осуществляться через Польшу; на польско-советской границе создано «окно», как на эстонской. Дело не только в хорошо организованной связи. Мы добиваемся на территории Польши получения специальных лесных участков в приграничной полосе. На этих участках мы постепенно сосредоточим ударные отряды РОВС под видом рабочих-лесорубов. Как видите, замыслы у нас обширные.

Захарченко слушала в оцепенении. Наконец сказала:

– Я восхищена! Я не верю ушам! Вы действительно удивительные люди. Мы не имели понятия о том, что у вас делается. Поверьте, мы не гастролёры, располагайте нами, мы останемся на год, если нужно – на два…

– Мы так и думали. Программа наша известна: царь всея Руси самодержец всероссийский; на престоле – Николай Николаевич. Никаких парламентов; земля государева… Тщательная подготовка смены власти; никаких скоропалительных решений; действовать только наверняка.

– А терроризм?

– Это не исключается, но так, чтобы не насторожить врага. Хотя терроризм сам по себе ничего не даст.

– Нет! Я не могу согласиться с вами!

– Пока мы решили не прибегать к террористическим актам.

– Запретить жертвенность, подвиг… Наши люди рвутся в Россию именно для этого!

– Чем это кончается, вам известно? Полковник Жуковский, гардемарин Бурхановский погибли. Не зная обстановки, местных условий, эти безумцы летят сюда и сгорают, как бабочки на огне, а мы ничего не можем сделать для них.

– Однако…

– Нет и нет! Мы отвечаем только за тех, кто прибывает сюда с нашего ведома и подчиняется нам.

– Слушаюсь! – сквозь зубы процедила Захарченко.

Радкевич молчал и с тревогой смотрел на неё.

Якушев простился, сказав, что устал с дороги.

Вечером Артузов, выслушав сообщение о том, что происходило в Варшаве, заговорил о «племянниках»:

– Вы, Александр Александрович, имели случай убедиться в том, что представляет собой супружеская пара, которую вам навязал Кутепов. Их надо нейтрализовать, и, мне кажется, на первое время то, что придумал Старов, имеет смысл: Стауниц должен снять для них ларёк на

Центральном рынке. Захарченко и её муж будут изображать сидельцев, торгующих сахарином. На самом же деле этот ларёк будет передаточной инстанцией, сюда будут сдавать пакеты в адрес «Треста» сотрудники польского посольства и получать вашу почту в Берлин и Париж… На первых порах супруги будут довольны столь доверительным поручением. А там придумаем что-нибудь другое.

Когда Якушев сообщил об этом плане Стауницу, тот пришёл в восторг:

– Александр Александрович, я ещё раз повторяю, вы гений! То, чего вы добились в Варшаве, – великолепно!

Откуда это у вас?

Якушев не верил комплиментам Стауница, но тот действительно был поражён ловкостью и изобретательностью «гения». Стауниц не имел представления о том, что все эти действия были плодом коллективного ума – Артузова, Пилляра, Старова и самого Якушева.

Колёсников (Косинов) в этот период отошёл от дел

«Треста». Он вернулся к участию в операции значительно позже.

37

Николай Михайлович Потапов – в Париже. Он восстанавливает старые знакомства. Посетил генералов Миллера и Хольмсена, они приняли его уважительно, памятуя близость Потапова ко двору в прежние годы.

Потапов не настаивал на аудиенции у великого князя

Николая Николаевича. Его не могла не помнить «черногорка» Стана – супруга великого князя. Она не забыла, что в Черногории Потапов не позволял её отцу, князю Негошу, залезать в государственный карман России.

Николаю Михайловичу нанёс визит Климович. Они были немного знакомы раньше, и теперь Потапов убедился, что бывший директор департамента полиции, пожалуй, утратил нюх полицейской ищейки.

Климович, правда, расставил Потапову несколько капканов. Интересовал его главным образом вопрос, как это Николай Михайлович свободно катается по Европе и что, собственно, он делал в Варшаве?

Потапов рассмеялся и, слегка хлопнув ладонью по колену собеседника, сказал: