Мёртвая зыбь

Климовичем и Хольмсеном. Потапов понял, кто настраивал Врангеля против «Треста». Оказывается, это был все тот же Чебышёв, исполнявший должность министра внутренних дел при Врангеле. Врангель и верил в то, что

«Трест» – мистификация ГПУ, и не верил. Визит Потапова настроил Врангеля в пользу «Треста»: как-никак Потапов был его товарищ по Академии генерального штаба. И

кроме того, можно было понадеяться на полицейский нюх

Климовича, которому поручена была связь с «Трестом».

Как бы там ни было, поездка Потапова удалась. Теперь

«Трест» охватывал все монархические организации за рубежом. В него верили потому, что подпольная монархическая организация в центре России была заветной мечтой эмиграции. Каждому деятелю белого движения хотелось ставить на этот козырь и этим укрепить свой авторитет.

Дзержинский и его сотрудники это понимали. Перед

«Трестом» были поставлены задачи: подчинить себе монархическое «общественное» мнение, внедрить ему мысль о вреде терроризма и диверсий; дискредитировать идею интервенции, убедить, что главное – внутренняя контрреволюция, то есть «Трест», эмиграция же – только подмога; давать эмиграции материал для споров. Темы дискуссий: ненужность сословий; земельный вопрос; национализация промышленности; невозможность возврата земли помещикам; споры о кандидатурах на престол; бонапартизм

Врангеля; разногласия между Врангелем и Кутеповым.

Кутепов всегда был опасным противником советской власти. К нему была ниточка – «племянники». Их надо не только нейтрализовать, но и заставить действовать в пользу

«Треста».

38

«Племянники» находились на попечении Стауница. В

ларьке, на Центральном рынке, они проводили весь день и, получая пакеты для «Треста», передавая другие пакеты сотрудникам посольств, чувствовали себя участниками секретной работы могущественной подпольной организации. Пока они жили в квартире Стауница, у них складывалось впечатление, что вокруг идёт сложная таинственная работа. Этому способствовали загадочные телефонные звонки Стауница, появление новых людей, переговоры в отдельной комнате. Стауниц поручил Марии Захарченко шифровку писем, отправляемых за границу. Работа была кропотливая, требующая много времени и внимания.

«Племянники» отправили Кутепову донесение, в котором не только восторженно отзывались о работе «Треста», но и сообщали о его нужде в деньгах. О деньгах все время говорил Стауниц.

Однажды он прочитал при супругах записку атташе польского посольства Вернера: «Привёз из Варшавы игрушки с монограммами для ваших руководителей. Полковник Байер обещал субсидировать ваше агентство в

Варшаве, то есть Липского. Как обстоит дело с лесными концессиями?»

Стауниц крепко выругался и извинился перед Захарченко.

– Можете не извиняться. При мне ещё не так выражались. А игрушки, то есть револьверы, могут пригодиться.

– Игрушками он не отделается. Вообще эти господа ведут себя скверно, нашу почту перлюстрируют. Про концессии для «лесорубов» ни звука. А самое скверное, они рассматривают «Трест» как источник военной информации.

– А вы как думали? За услуги надо платить.

– Но не шпионскими сведениями. Наша организация –

патриотическая. Нам нет смысла ослаблять армию, которую мы готовим для переворота. Это решение Политсовета.

– То есть Якушева?

– Не только его.

– Однако эти вернеры и байеры нам нужны. Вот и вертись!

Мария Владиславовна потрепала Стауница по щеке:

– Вас, Эдуард, этому не учить.

Когда в первый раз в ларёк наведался Зубов, Захарченко не могла найти с ним верный тон. Он нагнулся над прилавком, взял пакет и сказал:

– Нынче я в штатском, без ордена, чтобы вас не волновать. Кстати, у меня есть и «Георгий», золотой, с бантом, первой степени, за германскую войну.

С тех пор она говорила с ним вежливее.

Вскоре Захарченко и Радкевича переселили за город.

Зубов привёл на дачу, где они жили, некоего Антона Антоновича, из петроградской организации «Честь и престол».

Он понравился «племянникам»: пристальный взгляд сквозь стёклышки пенсне, сухость и сдержанность в разговоре.

– Вы не из штабных? – полюбопытствовал Радкевич.

– Нет. Из штатских. Служил по судебному ведомству.

Больше ничего «племянники» от него не добились, но о петроградской организации с тех пор отзывались хорошо.

На самом деле Антона Антоновича звали Сергей Владимирович, фамилия его была Дорожинский, и он был ценным для Артузова сотрудником. Его предполагалось направить в Петроград вместе с Захарченко и Радкевичем.

Их пребывание в Москве становилось опасным: супруги задумали совершить диверсию втайне от «Треста».

Дорожинский поддерживал связь «Треста» с представителем польского атташе. Полковник Вернер вручил подарки – браунинги с монограммами – для Потапова и

Якушева. Антон Антонович очаровал Вернера хладнокровием и умением вести увлекательный разговор, ничего существенного при этом не сказав.

– Я дам пану явку к сотруднице нашего консульства в