Мёртвое сердце (СИ)

Сейчас профессор Биннс довольно уныло рассказывал про то, что какой-то Кровавый Гоблин, — Лили не была уверена в нужной торжественности и заглавных буквах, — чуть ли не в одиночку раскидал армию волшебников. Было странно, что мёртвый учитель так восхищался боевыми качествами представителя другой расы. Противник, как-никак.

Эванс немного помолчал, видимо, подбирая слова. Лили добавила к наброску того самого Кровавого несколько жирных линий.

— Сегодня ночью у меня чуть было не украли медальон.

— А, это. Опять Нотт?

Про одержимость Теодора побрякушкой брата Лили знала — Эванс ещё после первой попытки стянуть украшение пожаловался на ненормальное поведение соседа по комнате. Лили хотела бы фыркнуть в ответ на эту жалобу, но не стала. Это точно бы обидело брата.

Хотя, говоря откровенно, сам Эванс носился со своим медальоном намного больше, чем Нотт. А если уж вспомнить дневник Тома Марволо…

— И никуда не убрать… Кричеру и Дин я не так доверяю, Сири живёт в доме с призраком, а ты отказываешься придержать его у себя.

Лили кивнула, тщательно вырисовывая клыки у гоблина. Она отказывалась — помнила, чем аукнулась ей попытка как-то контактировать с вожделенным для Эванса дневником. Чёрную тетрадку она всё-таки достала, конечно, всё ради братика; Эванс потом не выказывал того же вожделения, получив заветную вещицу. Но приключений Лили в любом случае хватило. Надолго.

Про Блека тоже всё было понятно — Регулуса никто не отменял. Младший братишка шлялся по особняку, проявив себя и для обычных людей. Выл, стенал, плакал, выводил старшего и маменькин портрет. Прошедший, но неудавшийся ритуал по переносу сущности медальона больше отразился на призраке: тот теперь не мог вернуться в невидимое состояние.

Особняк, эльфы, Сириус и даже Вальбурга с нетерпением ждали зимних каникул. Тогда Лили, как единственный доступный некромант, могла бы попытаться что-нибудь сделать. Ради такого даже разворошили несколько книжных заначек с откровенной чернухой; Лили и сама едва дожидалась зимы, чтобы приступить к изучению древних и интересных книжек по тёмному искусству.

Но даже если бы у неё получилось бы изгнать Регулуса из мира живых, проблему с медальоном это не решало. Его сущность всё равно нужно было перемещать в халькантит. А для этого требовалось повторение ритуала.

Сириус искал способы экранирования места и присматривался к заброшенным домам. Проблема была в том, что ему нельзя было светиться рядом с заброшками: после ритуала на месте так фонило тёмной магией, что за одно подозрение Сириус мог снова оказаться в застенках Азкабана. Блек-хаус спасала только старая защита, возведённая неизвестно когда. А так сбежались бы авроры со всей страны.

Над местом проведения ритуала думали всей семьёй. Даже непримиримая Вальбурга что-то пыталась советовать — бесполезно, но приятно. Леди редко проявляла участие, всё больше ворчала или ругалась.

— Что делать будем? — спросил Эванс.

Лили легонько заштриховала кованые латы гоблина и подпёрла голову рукой. Биннс продолжал нудеть о том, какие коротышки прекрасные, и как всем магам повезло, что магики направили весь свой потенциал на банковское дело. Ведь они такие честные, умные, матёрые, отважные, потрясающие карлики!

— Послушаем наконец совета учителя? — предложила Лили.

— В смысле?

— Сходим в банк в выходные. И у тебя, и у меня в сейфах была какая-то макулатура. Может, там и бумаги о собственности есть?

Эванс нахмурил тёмные брови и поджал губы.

— Собственность?.. у меня что-то было. От Эвелины.

— Она что-то завещала?

— Дом… вроде бы. Но я не помню, где он расположен. Все прошлые воспоминания до приюта такие… блеклые.

Решено было всё же начать с посещения банка, хотя Эванс продолжал свои попытки вспомнить, где же находился дом мисс Оллсандей. Как назло, у него ничего не получалось: юноша даже ходил через Серые Пустоши на могилу старухи, но ту похоронили совсем не там, где она жила в последние годы.

В банк Лили и Эванс попали, как и рассчитывали, в воскресенье. Субботний день был посвящён изгнанию Регулуса с теми знаниями и силой, что уже были у Лили; как и ожидалось, бесполезно. От злости Лили вырастила в столовой целое поле аконита на сырой некротике, но духа это так и не уничтожило. Зато Дин был счастлив.

В принципе, она могла бы развоплотить Регулуса насовсем, но неожиданно против выступил Сириус:

— Лили, ты, конечно, прости меня… прости. Но без посмертия очень страшно. Давай как-нибудь по-другому, не уничтожая его совсем. Я читал выкладки семейных некромантов, там души лишали жизни-после, так что…

— Тебе его жалко, что ли? — перебила словоизлияние Блека Лили.

— Жалко. Брат всё-таки.

После этого небольшого разговора Вальбурга неожиданно стала лучше относиться к собственному сыну. Это проявлялось во взглядах, редких и неизменно резких словах, движениях и даже в наклоне царственной головы.

Вальбурга Блек снисходила до собственного ребёнка.