Мёртвое сердце (СИ)

— Это мой медальон. Мой!

Звучал голос не грозно и не опасно, а скорее плаксиво. Будто у ребёнка что-то отобрали, и он никак не может вернуть себе вожделенную вещь. Вот и остаётся только ныть и звать взрослых — хоть кого-нибудь, кто сможет наказать хулигана.

Или же попытаться отобрать своё самому.

Эванс ощутил чужие руки на собственных плечах. Коротко вскрикнул Сириус. Затылок Эванса обдало холодным земляным дыханием, волосы зашевелились.

— Это мой медальон. Почему ты взял мой медальон? Отвечай. Отвечай!

Эванс прикрыл глаза, чётко представляя, как неясная субстанция перетекает из медальона в кольцо. Говорить было нельзя. Реагировать тоже — это сорвало бы весь рисунок ритуала. Лили о таком предупреждала.

Сириус забормотал что-то на неясном языке, хватка на плечах Эванса усилилась. Блек в тот же момент начал бубнить нечто на другом наречии, но силы холодных пальцев это не уменьшило. Наоборот.

Призрак приподнял юношу над полом, продолжая удерживать за плечи ледяными пальцами. Был бы Эванс живым, то наверняка ощутил бы боль — но её не было, и за одно это он был благодарен своей не-жизни. Он хорошо помнил болезненность второго года в Хогвартсе, когда пропала Лили. Ему хватило.

— Это мой медальон! Ты ничего не сделаешь с моим медальоном!

Призрак отшвырнул Эванса от алтаря и сам ломанулся к лежащим на нём магическим вещам. Бесполезно; магическая защита не пропускала мёртвого к атрибутам ритуала.

От этого призрак словно сошёл с ума. Он заревел, точно зверь; черты достаточно приятного лица тоже по-звериному вытянулись. Эванс смотрел на то, как Регулус Блек, — его портрет Эванс видел на чердаке дома, — теряет последние человеческие черты, становясь непонятно чем. Не человек, не зверь, не демон и не магик — неясная неживая тварь, рвущая призрачные жилы, лишь бы дотянуться когтистыми не-руками до вожделенного медальона.

Сириус, не растерявшись, вытащил Эванса за пределы начерченного круга и в два мазка поправил нарушенную линию. Теперь ритуальный рисунок захлопнулся, как ловушка. То, что когда-то было Регулусом, не могло бы выйти из неё.

— Мне жаль, — невпопад сказал Эванс.

— Мне тоже, щеночек. Мне тоже.

Старший Блек смотрел на то, как беснуется неясное существо в ловушке, с сильной горечью в серых глазах. Несмотря ни на что, младшего брата он любил — и сильно. Это детское чувство прошло с ним через всю жизнь, хоть и было заглушено глупой гражданской войной.

— Мы сражались за разные идеи, — тихо сказал Сириус, наблюдая за сумасшедшим призраком, — Рег ушёл в Пожиратели, я вступил в Орден Феникса. Его Дамблдор основал. Потом Рег пропал, никто не знал, что с ним. На гобелене череп. Не жив, не мёртв, где-то посередине значит. А он вот где… хорошо, что мать этого не видит, совсем бы с ума сошла. У неё всегда была слабая голова, а младшего она просто обожала.

Регулус замер около алтаря, нависнув над ним, практически лёжа на силовом поле вокруг артефактов. В местах соприкосновения изменённого призрака с магическим куполом появлялись золотые искры. В тёмной пещере они смотрелись как звёзды в далёком космосе.

— Я его любил, все эти годы любил… оттого и злился. Не мог принять того, что мелкий идиот стал ставленником Волдеморта.

Эванс, услышав последнее имя, поднял взгляд на Сириуса.

— Как?

— Что «как», оленёнок?

— Как ты назвал того, к кому ушёл твой брат?

— Волдеморт-то? Волдеморт, он же Тёмный Лорд. Ты совсем не знаешь историю собственной семьи, щеночек? Это же неправильно! Ты родителей лишился из-за этого… этого ур-рода. Слушай, я расскажу… расскажу. Слушай.

Призрак тихонько скулил над артефактами, почти плакал над ними. Сириус рассказывал историю, которую Эванс уже знал — от Лили, а та знала её от Снейпа. Но Эванс всё равно не перебивал Сириуса. Пока тот был занят рассказом, он не мешал юноше думать.

«Морт». Лили говорила, что в доме Драко появляется гость «Морт». «Молда-Мола-Морто-как-его».

Волдеморт.

И от Драко так соблазнительно, так сильно, так восхитительно пахло багульником! Были ли связаны два этих события?

Стоило выяснить.

Очередной взгляд на плачущее над артефактами чудовище вызвал только брезгливость.

Ещё было нужно найти другое место для ритуала. Такое, где всякие… немёртвые не будут вмешиваться в его ход.

========== Глава 6 ==========

— Я немного… обеспокоен.

Лили подняла голову от рисунка, — на Истории Магии она частенько рисовала, — и посмотрела на брата. «Обеспокоен» Эванса могло быть приравнено к проблемам мирового масштаба.

Ну, может, не мирового… но уровня страны точно.

— Почему?

Как-то так вышло, что на четвёртом курсе Эвансам оказалось выгодно ходить на Историю. По расписанию это был единственный предмет, сдвоенный у Гриффиндора и Слизерина; к тому же профессор-призрак был слишком увлечён собственным рассказом и не обращал внимания на студентов. Да и вообще ни на что не обращал внимания, буквально. Лили однажды пришла на урок посреди занятия и прошла через преподавателя — тот даже не прервал свою лекцию.