Мёртвое сердце (СИ)

- Хорошо, Эванс. Молодец. Слизерин - опасное место, нас считают чуть ли не воплощением зла. Ты не будешь любимчиком учителей, отношение к тебе будет, возможно, даже хуже, чем к твоим однокурсникам. Если будут какие-то проблемы, то сразу приходи ко мне, ясно? - очередной кивок. - Отлично. Если меня нет, то иди к другим старшекурсникам. Если тебя никто не выслушает, то к Снейпу, он наш декан. Это такой мрачный мужик с чёрными волосами и большим носом, ты его ни с кем не перепутаешь. Запомнил? Сначала я, потом старшаки, потом Снейп.

Они остановились, чтобы перевести дыхание. С удивлением Сэм заметил, что запыхался он один: грудь Эванса поднималась и опускалась так медленно, что второкурсник этого практически не видел. А ведь столько лестниц прошли, да ещё и по коридорам почти бежали - Сэм хотел переговорить с красноволосым до того, как их нагонит староста с остальными первокурсниками.

В конце концов, детки явно понравились Анжеле. Так что его, Сэма, долг - взять на себя заботу хотя бы об одном из них. О девочке явно побеспокоится Майкл, так что можно быть спокойным.

Сэм вновь потянул за собой ребёнка, Эванс снова безропотно послушался. Его кожа совершено не потеплела, тогда как у Дэвидсона ладонь начинала едва ощутимо неметь.

- Далее, - продолжил Сэм, беря мальчика за другое запястье. - Главное правило Слизерина - не попадаться. А если попался - то молчи, что-то говорить можно только мне, ясно? Можешь, конечно, врать, выкручиваться, что угодно, но на справедливость не рассчитывай. Слизерин не любят.

Сэм не был уверен, что Эванс его поймёт. Глаза у красноволосого были совершенно пустыми, без признака хоть какой-то мысли.

- Думай, что и кому говоришь, - всё же сказал Сэм. - А лучше не затевай конфликтов ни с кем. Ты магглорождённый, а в Англии это не слишком хорошо. За тебя некому заступиться, твои интересы не будут соблюдаться в любом из конфликтов. Проще говоря, всем вокруг плевать, даже если ты… если с тобой или с твоей сестрой что-то случится.

Они остановились около ничем не примечательной стены. Каменная кладка была грубой, кое-где не хватало необтёсанных булыжников. Никаких драпировок, гербов, портретов - только голые, неприветливые стены, едва освещённые факелом в руке второкурсника.

- Запомни пароль: Трикстер. Его надо произнести, стоя возле этого булыжника. Видишь, у него есть небольшой скол, вот здесь, - Сэм указал. - Произнесёшь пароль - попадёшь в гостиную Слизерина. Слово меняется раз в несколько недель, об этом предупреждают старосты или декан. Можешь подходить ко мне, если забудешь пароль или не будешь уверен, что он остался прежним - я за этим слежу. Ты всё запомнил?

Эванс кивнул, в зелёных глазах появилось подобие мягкой, несвойственной ребёнку благодарности.

- Всё будет хорошо, - сказал он.

- Отлично, тогда попробуй открыть вход.

- Трикстер.

На первый да и на последующие взгляды ничего не изменилось: огонь факела дрожал, воздух был холодным и сырым, а каменная стена по-прежнему оставалась каменной стеной. Но стоило Эвансу назвать пароль, как часть стены, будто в Косом переулке, разошлась в стороны, образуя аккуратную арку. Камни двигались медленно, сталкивались друг с другом, перебегая с места на место - арка явно была сломана. Сэм морщился, но молчал, из-за чего Эванс решил, что появление своеобразного хода, длящееся целую минуту - это нормально.

- Поэтому мы ходим группами. Никакого терпения не хватит, если по одному будем туда-сюда бегать, - извиняющимся тоном произнёс Сэм, заходя в гостиную.

Эванс проследовал за ним.

В гостиной воздух был гораздо суше и теплее. Уже пришедшие по тайным ходам ученики болтали о своём, вероятно, делясь летними впечатлениями; староста объяснял что-то девочкам-первокурсницам, успевшим прийти до Сэма и Эванса; кто-то в углу читал книгу в тёмной обложке, на мгновение привлёкшую внимание мальчика. Впрочем, живой огонь интересовал его больше.

Эванс подошёл к решётке камина и сел совсем рядом, почти касаясь коленями разгоряченного металла. Сэм, на секунду замерев, всё-таки уселся рядом, но разговора заводить не торопился.

О, как же Эванс ненавидел холода! Понижение температуры означало для него появление кучи мелких и весьма неприятных проблем. Хуже всего было с кровью: на морозе она густела и почти прекращала свой и так неспешный бег по венам Эванса. Это делало его тело хрупким.

Зиму Эванс не любил, как и Лили.

Помнится, однажды, когда минусовая температура уверенно держалась на улице несколько дней подряд, а белые хлопья снега падали с неба, не переставая, Лили вывела своего брата на прогулку. В принципе, она неплохо тогда повеселилась, играя в снежки и лепя страшных снеговиков, однако её радость была омрачена одним событием: Лили по нелепой случайности сломала своему брату руку. Девочка просто повисла на ней, точно мартышка на дереве - и хрупкая замёрзшая плоть треснула и разломилась, будто бы Эванс был создан из фарфора. Малышка ещё долго давилась слезами, пока её брат в полной растерянности пытался прикрепить отвалившуюся руку обратно к телу.