Мёртвые люди

У девочки буквально закружилась голова от стольких новостей сразу. Хотелось еще чаю, но руки почему-то не хотели слушаться, а чашка казалась настолько тяжелой, что не было никаких сил поднести ее к сухим, - как чувствовалось, - и пылающим губам. И все же Мила сделала над собой усилие. Улыбчивая и такая близкая Наталья Игоревна плыла перед глазами. Чашка наконец выскользнула из ослабевших рук Милы, а сама она вдруг поникла и без сознания повалилась со стула. 

"Учительница" подошла к лежащей навзничь девочке и, приложив пальцы к шее, проверила пульс. Суженные зрачки, хоть и еле заметно, но все же реагировали на свет. "Ну вот и прекрасно..." - констатировала Зоя и, с трудом, но все-таки подняв ребенка на руки, отнесла его в дальнюю по коридору комнату, которая и оказалась детской. Уложив Милу в кровать, Зоя вернулась на кухню и продолжила чаепитие в одиночестве. Время близилось к своему завершению. К трем часам на кухне уже было все убрано так, словно и не было никаких "посиделок". В детской глубоким, наркотическим сном спала Мила, аккуратно уложенная набок, так же как и большой плюшевый медвежонок, заботливо подсунутый под детскую руку. Квартира казалась совершенно безжизненной. 

Именно такой и застал ее следователь, когда повернул ключ в замочной скважине и открыл дверь. В квартире, как ему показалось, было пусто. Сняв легкое серое пальто, иссеченное каплями дождя, он окликнул Милу, но та, разумеется, не отозвалась. "Вот чертовка! - вслух выругался Григорий, снимая очки, чтобы протереть запотевшие тонкие стеклышки. - Говорил же дома быть!" - он прошел в детскую и, открыв дверь, выругался снова: 

- Мила! Да что же это такое... Ну-ка вставай, сейчас же! Нашла время! Я же говорил, к нам придет твоя учительница! Ты слышишь? Вставай, говорю! 

Не дожидаясь ответа, он прошел в соседнюю комнату, где располагалась спальня, решив переодеться перед визитом очень милой, насколько он помнил, гостьи. Сняв пиджак, он кинул его на кровать. Следом полетела плечевая кобура и серый атласный галстук. Развернулся к шкафу и тут же был оглушен чем-то тяжелым. 

Голова гудела, словно колокол, готовый вот-вот расколоться, тело не слушалось, перед глазами - неразборчивый темный силуэт, протягивающий длинные, цепкие руки. Его куда-то тащат. Еле слышно чье-то бормотанье и тяжелые вздохи... -усаживают непослушное тело на стул. Темный силуэт склоняется над ним: видно как шевелятся губы, красивые, алые женские губы. Ему кажется - это та самая брюнетка. Дышать стало невозможно: так, будто во рту что-то застряло. Организм сам себя привел в чувство: безумный страх задохнуться сейчас же, сию секунду - мгновенно вернул оглушенного следователя к действительности. 

А действительность была более чем мрачной: руки и ноги были крепко-накрепко перемотаны скотчем и связаны друг с другом под сиденьем таким образом, что невозможно было и шелохнуться. Чьи-то руки стянули с брюк ремень и удавкой накинули его на шею. Теперь невозможно пошевелить и головой. Кричать было бесполезно. Кляп во рту позволял только бессмысленно мычать в ожидании своей незавидной участи. 

Привязав свободный край ремня к ногам жертвы, Зоя склонилась над его налившимся кровью лицом и улыбнулась: 

- Григорий Владимирович, Гришенька... узнаете меня? - она провела рукой по его взъерошенным волосам. Следователь пытался высвободиться, но ничего не получалось. Даже просто кивнуть в ответ на вопрос своей мучительницы он не мог. - То есть, да... понимаю, вам трудно в таком положении. - Зоя посмотрела на него с деланным притворством. - Я дам вам возможность говорить, но вы ведь не станете орать во всю глотку, правда? 

Как только она вытащила кляп из его рта, до смерти перепуганный, он закричал: "Сука! Что тебе от меня надо?!", после чего кляп тут же оказался снова у него во рту. 

- Не хотим по-хорошему, да? Тогда поступим иначе. Честно признаться, я подозревала, что вы окажетесь слишком шумным и несговорчивым. Убеждать быть кротким я вас не стану. - она сделала два шага к стоящему рядом комоду, на полированной поверхности которого уже были разложены хирургические инструменты. Некоторые из них были настолько причудливой формы, что, глядя на них, Рапутин покрылся холодным потом от ужаса, должно быть, представив, их применение. - Ваши акустические способности вполне операбельны, - продолжила Зоя, надевая прозрачные медицинские перчатки, - всего делов: аккуратно рассечь гортань, найти правый черепаловидный хрящ... ммм... впрочем, вряд ли вам интересны эти анатомические подробности... достаточно и того, - замолчав, она склонилась над ним и, глядя ему прямо в глаза, продолжила, - что я вырежу тебе голосовые связки и ты больше никогда не произнесешь ни звука.