Мёртвые возвращаются

Голос Гарда тонок и хрупок, как у маленькой девочки. Ноги дрожат. Стол трясётся, стаканы передо мной позвякивают. Внезапно у меня возникает одна мысль, и того, что она ко мне пришла, оказывается достаточно, чтобы я в неё поверил.

– Это ты убил кошку? – спрашиваю я. – Чтобы защитить меня?

Гард поднимает голову и медленно кивает.

– Слушай, Гард, – говорю я, подаюсь вперёд и пытаюсь отогнать от себя возникшие в воображении картины того, как мой младший брат вспарывает кошке живот. – Чтобы я мог тебе помочь, ты должен объяснить мне, что случилось с к-к-кошкой. Почему она на меня напала?

– Я не хотел… – он замирает и снова переводит взгляд на столешницу, – чтобы дом забрал и тебя тоже.

Следующие минуты мы сидим молча. Я стучу пальцами по столу. Потом выглядываю в окно. Я смотрю на дома и фьорд, на всё, что спит.

– Мы не можем уехать из этого дома, – говорит Гард.

– Почему, Гард? Что с этим домом не так?

– Никто, кроме нас, не сможет остановить то, что будет.

– Что?

– Она придёт, и она ненавидит нас. С этим мы ничего не можем сделать, – говорит он.

– Кто придёт?

Гард склоняется над столом.

– Алина, – шепчет он.

Глава 21

Гард. Иногда он просто есть. Ты не замечаешь его. Он как стулья, столы, картины на стенах и коробки на полу. Молчаливый и бессловесный. Но он занимает своё место, и наши отношения вот-вот изменятся. Я обращаю на это внимание, когда мы сидим за столом и завтракаем, только он и я в этом огромном доме. Гард не разговаривает со мной, в этом смысле ничего не изменилось. Но в его глазах появилось что-то новое. Иногда при взгляде на меня они сверкают. Кажется, мы заключили договор, у нас появилось взаимопонимание, у Гарда и меня.

Завибрировал телефон, звонит Ида.

– Привет, – говорю я.

– Как у тебя дела, Хенрик? Что нового?

– Всё хорошо, – отвечаю я. – Ида…

– Да?

– Я тут подумал… ты говорила, что пыталась понять, что происходит в этом доме – но зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем ты это делаешь? Почему ты мне помогаешь? Ты ведь меня не знаешь.

– Потому что, чёрт возьми, в твоей истории концы с концами не сходятся, – уверенно заявляет она. – Разве этого недостаточно?

Я смотрю на Гарда и думаю о том, что сейчас сказала Ида. Я встаю и выхожу в коридор. Я прикрываю рот рукой, чтобы мой младший брат не слышал, что я говорю, а потом пересказываю Иде, что Гард сообщил мне сегодня ночью.

– Ммм, – Ида задумывается. – Алина… Вообще-то это имя кажется знакомым. Алина. Блин, оно кажется очень знакомым.

Я слышу, что она сидит у компьютера и стучит пальцами по клавишам.

– П-п-правда?

– Да, – отвечает она.

Несколько секунд Ида ничего не говорит, только молотит по клавиатуре.

– Хочу исключить естественные причины, – говорит она, – прежде чем мы начнём всерьёз думать о сверхъестественных.

Я мысленно возвращаюсь ко всему, что произошло в этом доме.

– Этого не может быть, – говорю я. – Не может быть, чтобы в наш дом приходило привидение. Этого просто не может быть. Это полный абсурд.

Ида на другом конце вздыхает, не обращая внимания на мои слова.

– Никаких результатов на поиск Алина из Ботсвика, – говорит она. – Вот чёрт. – На другом конце долго молчат. – Хенрик? – наконец зовёт Ида, и снова, как и раньше, её тон меняется, она становится серьёзной.

– Да?

– Помнишь, я рассказывала тебе о летнем фестивале?

Я поворачиваюсь к гостиной. Гард смотрит в окно. Маленький кроткий человечек. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.

– Я пойму, если ты не захочешь, учитывая всё, что происходит, – говорит Ида, – я пойму, если тебе это покажется странным. Я…

– Прошу тебя, – прерываю я её, – м-м-можно мы пойдём?

– Ты серьёзно?

Я мысленно представляю её, по голосу слышу, что она улыбается.

– Я должен убраться из этого дома, – говорю я.

Гард смотрит на меня большими глазами.

– Но он должен пойти с нами.

– Кто? – спрашивает она.

– Гард.

Ида смеётся так, как не умеет никто другой:

– Ладно.

Я улыбаюсь, закончив разговор, и сажусь за стол напротив Гарда:

– Гард, сегодня мы пойдём на летний фестиваль.

Он злобно смотрит на меня гардовским взглядом, а я громко смеюсь, качаю головой и тащусь в кухню. Я открываю холодильник и вижу сыр. Он пахнет плесенью, на нём зелёное пятно, и я выкидываю его в мусорное ведро. В этот миг в гостиную врывается мама. Она бросает на пол два мешка и опускается на диван. Я медленно закрываю холодильник и подхожу к ней. Она закрыла голову руками, всё её тело трясётся, и она издаёт какие-то странные хныкающие звуки. Она что, плачет?

– Мама? – тихо произношу я. – Мама, что с-с-случилось?

Она поднимает голову. Её глаза налиты кровью.

– Не сейчас, Хенрик, – огрызается она.

Я замираю на несколько секунд. Её голова снова опускается на руки. Она постанывает.

– Нет, нет, нет, нет, – бесконечно повторяет она.

– Мама, – шепчу я и сажусь на диван.

– Я схожу с ума от хождения по этому дому, – шепчет она. – А у твоего отца… у него проблемы с объяснениями. Он…

– Мама, – прерываю я её. Я ненавижу дрожь в своём голосе. Сейчас или никогда. – Этот дом нас разрушает. М-м-м-мы должны переехать.

– Что ты сказал? – шепчет она.

Я беру её за руку: