Мир

– Кроме острых клыков, бешеной скорости, способности прыгать на многие метры вперед и вверх, паутины и яда?

– Я имела в виду диастимагию.

Бритц отмахнулся:

– О, это меньшее из зол.

– Кай, мы чуть не разбились из-за этой мелочи! Что ты такое принимаешь, в самом деле, чтобы так относиться к жизни?.. к смерти?.. да ко всему!

– Я буду спокоен, пока тебя это бесит. Так вот, насчет магии. Охотники, способные довести тебя до самоубийства, остались в космосе. Они обязаны защищать планету от имперцев по контракту, чтобы их не вышвырнули. Среди пауков не так много магов, а среди магов – совсем мало охотников.

– Это хорошая новость. Подожди, у них разная магия?

– Нарвемся на конфессию аквадроу – мало не покажется. Они управляют состоянием воды и других жидкостей: если ручей плеснет тебе в лицо кипятком, то скорей всего где-то рядом диастимаг. Поэтому у себя на Урьюи мы выселили шчеров, непригодных к работе, в пустыню.

– Очень по-вашему!

– Вовсе нет. Не убили же.

– Просто вам и в пустыне нужны оазисы для питания. Но знаешь, когда ручей вскипит, будет поздно. Тебе не кажется? Нам что теперь, совсем к воде не приближаться?

– Поднимайся, расскажу по дороге, как почуять магию.

Огромным усилием воли Самина встала на ноги. Голова кружилась. Когда она в последний раз ела? Капсулы забыла на корабле. А сколько уже не спала? Оранжевое солнце посветило в начале пути не слишком ярко, поболталось часик на краешке неба и опять валилось за горизонт. Спасала только болтовня. Эзер понял, что девчонка идет и не слишком ноет, пока ей интересно слушать.

– Каждый вид диастимагии черпает энергию из пространства. Когда ее применяют где-то поблизости, возникает дефицит ощущений.

– Как это?

– По-разному. Какой-то звук вдруг стал тише. Привычный цвет глуше. Или это может быть исчезнувший запах. Чем лучше развита способность и выше уровень магии, тем сильнее и ярче дефицит, – он замолчал и улыбнулся чему-то своему, живодерскому. – Кстати, вокруг сильнейших диастимагов неуловимый дефицит почти непрерывен. Кажется, будто персона всегда в фокусе, где бы ни находилась, что бы ни делала. Все остальное – только фон. Это называют харизмой. Влияние таких людей велико, часто независимо от их желания. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – пробормотала девушка, спотыкаясь о корни. – А вот… фокусы эзеров – тоже магия, но я наоборот слышу – хлопок! – когда ты превращаешься.

– Это не звук, а его резкий и кратковременный провал. Он и кажется громким. Как если выключить музыку, под которую ты уснула. Ты проснешься, будто от шума.

– Как же отличить магию от простого совпадения? Ведь холодает или цвет тускнеет или… хлопает – чаще по естественным причинам.

– Отличишь, когда ошибка будет стоить тебе жизни.

– Так и в паранойю скатиться недолго.

– Ну, так, ты спрашивала, что я принимаю? – усмехнулся Бритц. – В основном сумасшествие: помаленьку, но регулярно.

20. Глава, в которой Самине пригодился диплом

Идти стало веселее. Самина дергалась на каждый звук, щурилась на стволы, водила носом. Иногда ее пугал шелест, но это были дети эзера: пчела и цикада прятались за деревьями. Они боялись потеряться и не выпускали отца из виду. Через какое-то время девушка решила, что Кайнорт нарочно сгустил краски, чтобы и она держалась рядом из страха. Эзер напоминал ей зеркальную противоположность императора. Исключительно точную копию белковой молекулы, но скрученную навыворот: одна была жизненно важной, вторая – смертельно опасной. Эйден был сдержан – Кай безразличен. Эйден легко убивал – Кай убивал с удовольствием. Эйден одним взглядом вел за собой в пекло – Кай мог сломать руку, чтобы за ним пошли.

Неудивительно, что эти два чудовища так дивно спелись против нее.

– Что мы будем делать у алливейцев?

– То, что умеем лучше всего: ты – лезть на рожон, а я убирать свидетелей.

– Отличный план. Жду не дождусь, когда что-то пойдет не так.

– Мы угоним астроцит в комплекте с кустом-пилотом, кустом-штурманом, кустом-бортмехаником и доберемся до Халута. Там избавимся от команды: ты же бездарно выдашь себя в полете.

– Ты ведь шутишь? Ты же не перережешь всех, кто меня увидит?

– Нет, когда я шучу, обычно выходит смешно. Например, если скажу, что… ну, они ведь деревья, и резать их – это вроде как пилить дрова. И я здесь вроде как не убийца, а плотник.

Утробный смешок вызвал мурашки, и Самина отстала на шаг, будто физическая близость к сумасшедшему могла и ей свинтить крышу.

– Ты махровый дегенерат, Бритц. Вроде умный, смелый, но черт тебя возьми, какой же ты отморозок.

Эзер обернулся, улыбаясь до ушей. Тема убийства не просто веселила его – делала счастливым.

– Я-то отморозок. А вот ты, когда придет время, подожмешь гуманный хвостик и перезарядишь мой армалюкс, пока я режу их керамбитами, – он крутанул пару кривых лезвий у нее перед носом. – Или хочешь, чтобы они выдали тебя Харгену?

– Скорее уж тебя – Альде Хокс! Думаю, она уже раскрыла твое предательство.

– Ну, с ней-то мы договоримся.

– Как? О, ясно.

– Перестань, зачем усложнять? Просто убью ее. Две смерти подряд за одни сутки – и она имени своего не вспомнит.