Мир

– Это погибшая цивилизация алливейцев. Вы же знаете, после смерти они становятся растениями. Их тела, их дома и города… вся их прежняя жизнь легла под ноги плодородной почвой. Выжили тогда единицы. Установили якоря гравитации, долго возрождали новые поколения… и старались не вспоминать о трагедии. Как только мы оказались тут и нашли эти документы… то принялись искать остатки реле.

– Оно же все равно не работало, как надо.

– Нам это казалось мелочью. Мы поняли, что магнетары управляются с того же реле и только из гирерпространства! Как только объект размером с планету задерживается в кармане дольше, чем на минуту, он получает власть над цепью нейтронных звезд! Конечно, мы тут же предложили алливейцам защиту от имперцев в обмен на материальную поддержку. Мы перевезли сюда лучших инженеров из повстанцев. Мы заимели время и средства для поисков и новых экспериментов.

Шчер умолк, залпом допивая стрихито. Он умело использовал эти секунды, чтобы довести любопытство гостя до крайности.

– Удивите же меня, – Эйден позвякивал сталью по бокалу, затаив дыхание. – У Вас хорошо получается.

– Год назад мы пришли в отчаяние. Мы нашли реле. Мы исправили ошибки двухтысячелетней давности. Но не могли его запустить! В последний момент обнаружилось, что для этого нужны двое: маг и жрица Диастимы.

Он достал из-за пазухи еще одну пластину и бережно, словно капсюль-детонатор, передал ее в руки синтетика. Эйден жадно пробежался взглядом по чертежам.

– Но в отличие от реле Харгена здесь нет стабилитрона. В момент скачка произойдет замыкание: мага и жрицу выбросит в открытый космос.

– Разве это проблема? Это ерунда по сравнению с тем, что мы понятия не имели, где добыть жрицу! Нам и нужна-то была всего одна! Билет в один конец. Но мы не могли искать ее открыто. Не давать же объявление, в самом деле: «Ищу единственную и неповторимую, согласную героически крякнуть за идею», бха-ха-ха! – Лешью едва не прослезился, но поразительно быстро вернул деловой тон. – Алливейцев мы тоже не могли задействовать в поисках. Дело в том, что реле перенесет в карман лишь третье кольцо. А значит, баланс гравитаций нарушится, и планету, вероятно, ждет катастрофа.

– Выходит, наша идея взаимной выгоды так и останется мечтой.

– Не спешите нас списывать, Ваше Величество, – Лешью взглянул на часы.

Удовлетворенно кивнув, он отпер черный ход, скрытый за переборкой, и дал знак андроиду идти следом. Коридор уводил резко вниз. По пути к ним присоединилась охрана. Вооруженные пауки лезли парами отовсюду: со стен, с потолка, из вентиляции и технических шлюзов, где и воздуха-то не было. Магнум снова заговорил на ходу, не оборачиваясь.

– Поиски долго были тщетными. Но на ловца и зверь бежит. Мы нашли и мага, для которого мучительная смерть в открытом космосе станет актом милосердия, и последнюю жрицу Диастимы.

Он встал перед бронированным люком. Высоким, в человеческий рост. Пока шчер вводил код разблокировки, то прикрывал панель даже от личной охраны. Всем телохранителям, кроме скорпиона и крестовика, было велено оставаться снаружи. Стеречь единственный выход.

Шчер задержал руку на затворе люка и обернулся.

– Можете себе представить, кто ею оказался?

– Исключено ввиду дефицита данных для анализа.

– Роботы, – снисходительно хмыкнул Лешью.

Они прошли в темный зал. Все три шчера обернулись людьми, чтобы разместиться вокруг широкого – во всю комнату – возвышения с массивным цоколем. Люцервер здесь мигал и потрескивал. То ли из-за его мистического света, то ли из-за благоговейной тишины возвышение напоминало жертвенный алтарь. В его центре были два больших резервуара. На первый взгляд, с водой.

Лешью указал наверх, где метрах в пяти над алтарем парил кокон из белой паутины. В самом его центре цепкие путы намертво обхватили Самину. Конечно, ее. Девушка слабо задергалась и повернула голову к вошедшим, но паутина только крепче сжалась, а новый пучок нитей охватил рот жрицы, усмиряя. Серые ленты вокруг кокона заволновались. Их прозрачные концы свесились вниз и болтались лохмотьями над водой.

«– Плохо, демон. Ты не справляешься в одиночку.

– И что теперь?

– Копируй себя. Ты свободен.

– Рехнулся? Ты никогда не разрешал… Мы поглотим тебя!

– Смелее, пока я не передумал».

Эйден смотрел вверх, пауки смотрели на Эйдена.

Легко спутать удивление и страх. Легко скрыть одно за другим. Эмоции скоротечны, и кто скажет наверняка: стало дыхание неглубоким или вовсе задержалось? Приоткрылись ли нижние веки? Дрожь это была или трепет предвкушения? Зрачок же расширяется в обоих случаях.

– Я знал, что удивлю Вас, – шчер обошел цоколь и взглянул на кокон. – Это Самина Зури, дочь Харгена. Никогда бы не подумал искать жрицу на самом верху! Нет, поговаривали, что когда-то Зури удочерил девчонку из бедной семьи, но за двадцать лет о ней никто и не вспоминал. На том суде, где она стояла в синем платье, я не поверил своим глазам. Но боже мой, Брана! Высший свет! Звезду достать легче! Я чуть не плакал… И вот она вдруг: сама падает мне в руки.

– Вы меня не удивили, магнум. Вы меня приятно шокировали, – хрипловато произнес Эйден.