Мир Гаора (СИ)

   ...Когда их отпустили вниз, в их камеру, оцепенение уже стало проходить и Младшему с Новеньким не пришлось его вести. Спотыкаясь и пошатываясь, он шёл со всеми. Руки по-прежнему у него были скованы, и раздеться ему помог Младший. И в камере Младший подвёл его к параше, а потом к раковине и сам, потому что руками он шевелить не мог и даже не пытался, такими неподъёмно-тяжёлыми они стали, обмыл его.

   - Хорошо устроился, Лохмач, - засмеялся обмывавшийся рядом Шестой. - С личной прислугой.

   - Младший думает, его так при Лохмаче и оставят, - поддержал Резаный, - личной шестёркой.

   - Ага, - подхватили остальные. - Зря стараешься, Младший.

   - Слабак он всё равно слабак.

   - Слабаков в "печку"!

   - Давай, клади его, чистенького.

   - Точно, ему работать пора.

   - А сработал он классно!

   - Да ни хрена он не работал! Это Старший так с "пойлом" угадал.

   Гаор молча, чувствуя, что вместо слов у него опять только звериный рёв получится, выбрался из обмывавшейся толпы и побрёл к нарам. Лечь и чтоб ничего уже больше не было. Но ему дали сесть, но не лечь.

   - Поешь, - Старший ткнул ему в руки кружку с горячей хлебной кашей и стал распоряжаться.

   У кого-то он отнимал паёк в наказание за плохую работу, кого-то ругал за перебор с "пойлом", что глушит его без перерывов и не разбавляя.

   - Да не сработаю я без него, - оправдывался тот. - Ну, Старший, дай пожрать. Что, не хватило кому"пойла"? Лохмачу ты вон какой густоты влил.

   - Лохмач в первый раз работал, а у тебя скоро срок выйдет, а ты всё как первачок.

   - Срок выйдет, в "печку" положат и не посмотрят, как ты работал, с "пойлом" или в своё удовольствие.

   Гаор медленно, маленькими глотками, с трудом проталкивая в горло густую жижу, пил хлебную кашу.

   - Твёрдого тебе нельзя, - объяснил ему Младший, сидя рядом и с аппетитом хлебая что-то из миски. - Понимаешь, пока у тебя задница в такой работе, твёрдого не дают. Вот заживёт когда, будешь легко впускать, тогда да. А пока нельзя.

   Гаор молча и равнодушно слушал, заставляя себя глотать противно-безвкусную жижу. Тяжёлый запах "пойла", свежей крови и собственной спермы, казалось, стоял вокруг него облаком, забивая всё остальные.

   - Поел? Давай сюда и ложись.

   Младший забрал у него опустевшую кружку и встал, ушёл куда-то. Болезненная яркость и чёткость предметов и красок уже прошла, глаза опять слезились, всё было туманным и смутным, как через залитое дождём ветровое стекло. "Слепну, что ли?" - с мрачным равнодушием подумал Гаор.

   - Давай ложись, - остановился кто-то перед ним, - и не брыкайся, прикуём.

   Сопротивляться он не мог, но остался сидеть, будто не услышав. Его толчком повалили на нары, повернули на живот и прижали.

   - Упрямый ты, Лохмач, - сказал, наваливаясь на него, дневаливший и потому полный сил Девятый. - Ну, чего ты, как свежачок, опять напрягся? На хрена тебе боль лишняя?

   - Он целку сегодня ломал, - сказал, устраиваясь рядом, Двадцатый. - Поверни, я подщекочу ему, чтоб прочувствовал. Весь в крови был.

   - Такая мясистая попалась? - весело удивился Девятый, размашисто двигаясь в нём и заставляя его хрипеть на толчках. - Лохмач, ну, и как оно с нетронутой? Сладко? Эй, руки ему вытяните, мешают. Ага, Лохмач, ты грудью прижмись, а задницу оттопырь, легче будет.

   Гаор из последних сил напрягал мышцы, последними остатками сознания удерживаясь от...

   - Эй, Лохмач, сомлел, что ли?

   - Нет, тогда бы расслабился.

   - Он Младшего ждёт, чтоб поцеловал.

   - А так-то на девку и посмотреть не на что было. Фитюлька.

   - А кровищи на Лохмаче было, как скажи он здорового кабана трахнул.

   - А ты откуда знаешь, что фитюлька?

   - А мы в соседнем кабинете работали. Ну, и решили клиенту показать. И мы заодно посмотрели.

   - Нет, Лохмач, конечно, страшен стал.

   - Ага, наш так и сказал. Что впечатляет.

   - Нашего клиента даже трахать не пришлось. На Лохмача как посмотрел, так сразу из него и посыпалось.

   - Ну как, Лохмач, - промурлыкал, прижимаясь губами к его уху Резаный. - Как тебе лягушечка? Гладенькая да целенькая, а ты её на прутик и порвал.

   - Ты чего?

   - А они по посёлкам лягушками знаешь кого называют? То-то, - засмеялся Резаный. - Давай ротик, Лохмач, раз говорить не хочешь, про лягушечек цельных нам не рассказываешь, так поработай ротиком. Давай-давай.

   - Смотри, задохнётся.

   - Ни хрена ему, волосатой заднице, не будет. Або, они живучие.

   А он никак не мог потерять сознания...

   Венн не поехал домой, оставшись ночевать на работе. Благо Дом-на-Холме предоставлял своим сотрудникам полный спектр услуг.

   Судьба Рыжего, конечно, важна, дальнейшая судьба Фрегора - ещё интереснее. Потому что, если Фрегора решат убрать, то это заденет многих и многих, и здесь надо предельно осторожно и внимательно проследить, кто, по какой причине, с каким официальным текстом и куда уберёт Фрегора. Самое опасное у падающей звезды - её хвост. Попал в него и полетишь вместе с ней. И собственная работа не должна стоять. Когда речь идёт о жизни нации, то жизнь её отдельных представителей... и так далее...