Мир и война в жизни нашей семьи

Дальше шел двор. Коровы 2–3 стояли вместе во дворе, лошади в конюшне, и там же был свинарник, где держали свиней – обычно не более двух. В омшанике овцы и маленькие телята. В курятнике много кур. Были гуси и даже индюшки с индюком. Индюшачьи яйца рябые, почти в два раза больше куриных, гусиные тоже такие. Во дворе на зиму много лежало дров наколотых. Зимой, почти всю зиму, возили дрова из леса. Каждый год выделяли каждому дому делянку дров, их пилили зимой, кололи, а осенью убирали во двор.

Под столовой был очень глубокий подпол, много лежало картошки, мешков 100 и больше. И вот однажды корова Цыганка, так мы ее звали, вошла в подпол. Наелась картошки и подавилась. Пришлось прирезать. Корова была ведерница. Мы все плакали, такой больше у нас не было.

За двором шел сад маленький, где росла одна малина. Собирала всегда баба Анна в решето, и не одно за один раз. Обычно после дождя.

Был сад фруктовый, яблони разные: коричная, медовая, антоновка, китайка, болдовитка, боровинка. Смородина черная, красная и слива крупная. Красную смородину звали татарка, очень вкусная. В саду баня. Сначала предбанник, две скамеечки для белья. Потом два больших котла, вода холодная и горячая, полати и одна большая скамейка и, конечно, большая печь. Перед баней пруд, вода проточная, почти у всех были пруды, где плавали гуси и утки. Весной и осенью воды было много, летом меньше, пруды высыхали.

Рядом с садом большой двухэтажный амбар, где хранились вверху рожь, внизу – овес. Потом был очень большой сарай. Там стояли летние повозки, телеги, полок, тарантас. Зимой сани, дровни и красивые санки с ковром. И лежали сено и яровая солома, делали зимой тряску соломы с сеном – кормили скот.

Дальше шел огород. Сажали немного картошки для лета, огурцы, капусту, морковь, свеклу, горох, укроп и т. д. Гряд очень много, узкие, но длинные, примерно метров по 150–200. Полоть нужно было очень много. Вставали в 3–4 часа утра. Всех овощей хватало на всю зиму, вернее, на год. За огородом стояла рига, где молотили цепами рожь, овес. Была сушилка. Сначала снопы сушили. Большое гумно. Молотили и веяли зерно: рожь, овес и лен, коноплю. Потом большая поляна. Иногда сеяли клевер, чаще не сеяли, сушили сено. Там же стоял большой сарай с сеном. Везде большой порядок, особенно в огороде.

У нас в Рахманове был престол – Петра и Павла. В этот праздник носили иконы, и священник со святой водой ходил вокруг всех полей. Это в первый день. Во второй день вокруг огородов, а в третий день по домам с молебном. Я это хорошо помню. Земли у нас было много. И у всех немало, с трудом справлялись без работников. Наше поле под горой. На одной стороне рожь, на другой – овес, картошка, и там же совсем недалеко река, очень глубокая, и большой луг, где пасли скот и косили траву обществом. Вся наша деревня и еще Валуйки, Новлянское ходили купаться на реку. В Троицын день ходили девушки с березкой, наряженной лентами. На головах венки из цветов. Березку бросали в реку, а сами плыли за ней. В Троицын день со всех деревень ходили гулять в Смоленск, так называлось место, где жил очень богатый помещик. Это высокий курган, весь в зелени. Очень много красивых построек. Богатые торговцы со всей округи ездили торговать. Были карусели, танцы, хороводы. Нам не всегда удавалось пойти погулять, всегда много работы.

По рассказам родных (особенно много моя старшая сестра мне рассказывала о том, как раньше жили), папанька был средний крестьянин, немного занимался мелкой торговлей, как и наш дедушка Иван. Мама же из богатых, и приданое у нее очень богатое. Всю свою жизнь в Рахманове я ходила в перешитом от мамы. Жила я в Рахманове до 7 месяцев. Меня взяли воспитывать после смерти мамы тетя Наташа, папанькина сестра, и Петр Георгиевич. Они жили в Самаре очень богато, имели магазин и на Волге дачу. Мне было после смерти мамы 5 месяцев, Кате – моей крестной – 16 лет, Лизе – 14, Анеточке – 12, Сергею – 9-10, Николаю – 7, Ване – 5, Наде – 2 года. Еще был Миша – умер. Свое детство я помню плохо, была ли я когда дома в Рахманове, не знаю. Помню, что в Самаре было мне очень хорошо, тетя Наташа и дядя Петя очень меня любили, одевали, как куклу.