Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Энди захлебывался негодованием. Гнев сменился отчаянием, и бессилие почти пригнуло к земле. Ощущение ничтожности подступило к горлу, но парень проглотил, почувствовав, как оно свинцовой тяжестью легло в желудке. Подташнивало. От голода, от жажды и от соленого привкуса крови с треснувших губ. Парень маялся еще несколько часов, потом обессилел и притих, проваливаясь в промежуточное состояние между сном и явью. Он уже почти задремал, как вдруг встрепенулся и напрягся, глубоко вздохнув воздух. Он, словно пытался уловить в нем какие-то ноты. Неожиданно сильно напряглась вена под татуировками, боль прошла кость плеча насквозь, зацепила нервы и… парень услышал шорох ветра. Волна перекатилась через него, и мальчишка ощутил ее упругость каждой бороздкой пера. Крылья? Он чувствовал крылья! Ветер, но это особый ветер. Тяжелый, сырой и холодный. Энди пригнул голову и расправил крылья, словно ждал, когда они наполнятся силой. Высоко над ним из чернил окровавленного неба послышался протяжный крик. Сокол. Энди вытянул голову и ответил. Один раз. Так же протяжно и высоко. Ветер гнал перед собой клубы взбудораженных облаков. Последние всплески растерзанного солнца тонули в мутном пурпуре, словно под ним разверзались врата ада. Парень до рези в глазах всматривался в горизонт. Наконец, он разглядел приближающуюся точку. Она нервно и резко металась по небу, выписывая молниеобразные фигуры. Посланник. Джек говорил. Значит… ничего не значит. Просто уже совсем близко.

Энди почувствовал голос шамана внутри себя. Капли Дождя пел молитвы. На языке древних навахо, но парень понимал теперь каждое слово. Он пытался следить за полетом летучей мыши, когда увидел ЕГО. ОН парил на такой высоте, на которую не забиралась, наверное, ни одна птица. Огромные неподвижные крылья с растопыренными торцевыми перьями величественно несли мощное тело. Белые подкрылки демонстрировали разлет крыльев. Энди невольно втянул голову, пораженный размером птицы и высотой полета.

— Миктлантекутли, — невольно произнес парень, первый раз выговорив слово без запинки.

Птица делала размеренные круги, постепенно снижаясь. Чем ближе она приближалась, тем явственнее Энди казалось, что он уходит в землю. Размеры ее поражали, вызывая благоговейный страх. Парень уже отчетливо различал красную голову, лишенную оперения, мощный крючкообразный клюв и богатый белоснежный воротник…

— Началось, — прошептал Капли Дождя, первым обретший способность говорить.

Энди вздрогнул. Джек. Откуда ты тут?

— Черт, — сознался парень, понимая, что ничего другого сказать не сможет.

— Я предупреждал тебя. Это не шутки.

— Да, уж какие тут шутки.

Гриф. Энди не усомнился ни на секунду. Он раньше видел подобных птиц мельком и исключительно по телевизору, но этот… Он был столь безобразен, что трудно было представить хоть что-то более отвратительное. Потоки воздуха доносили струи тлетворного запаха и холода оцепенения. Энди замедленно видел, как древний бог запрокидывает назад крылья, складывая высоким капюшоном, отклоняется, выставляя вперед безобразные когти, которые через мгновения копьями вонзятся в землю. Он видит, как вздыбливаются лоснящиеся перья, и все замирает. Время стекленеет от ужаса, стараясь прокрасться мимо неподвижной фигуры с опущенными растопыренными крыльями. Энди все еще не решается настолько поднять голову, чтобы встретиться взглядом с беспощадными мертвыми глазами.

— Приветствую тебя, всемогущий, — очень медленно говорит Капли Дождя, прикладывая к сердцу ладонь.

Миктлантекутли взирает свысока, чуть склонив безобразную голову.

— Писк этого щенка я слышал в своих отрогах? — голос его исторгается громогласно и плавно, переливаясь глубокими грудными нотами. — Не могу поверить, что этот жалкий птенец смел бросить мне вызов.

Шейные позвонки словно заржавели, и парню требуются немалые усилия, чтобы все же поднять голову. Бог смерти столь же прекрасен, сколь и ужасен. Это завораживает, приковывает взгляд и заставляет смотреть. Он взирает, склонив шею, укутанную боа из человеческих черепов, словно пытается разглядеть внизу что-то ничтожное. При движении они побрякивают, будто сухая скорлупа орехов.

— Ты нарушил закон…

— Знаю! — собрав все силы, выпалил Энди.

— Ты забрал то, что принадлежало мне.

Парень чувствовал, что голос бога почти рвет его нервы. Они столь натянуты, что еще немного, и разлетятся фейерверком ошметков. 

— Отдай то, что мое по праву, или взамен я возьму то, что принадлежит тебе. Твою жизнь.

— Я готов отдать! Только тебе придется ее взять!

— Что ж. Ты столь дерзок, сколь и глуп, но ты храбр, и я дам тебе выбор. Будешь биться или отдашь добровольно?

Энди видел, как Миктлантекутли по очереди указал на своих спутников. Сова или паук?

— Коль откажешься сам, умрешь быстро и без боли. Коль выберешь другое, будешь корчиться в муках, пока я не вырву твое трепыхающееся сердце. Выбирай.

— Я — человек из рода соколов! Все, что у меня есть — это жизнь! Я не столь богат, чтобы отдать то единственное, что еще осталось! Не ты ее дал, и не ты так просто возьмешь!

— Камни брошены.