Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Мальчишка резко вдвинулся в прежнее положение и вновь замер.

— Я думаю над этим, — до предела мечтательно произнес он.

— Черт! Не мог бы ты подумать над этим в другой раз?!

— Мир крутится вокруг оси вращения. Сейчас он насажен на мою, значит, я и буду думать, как, куда и когда ему вращаться…

— Думай, только…

— Как же так, Дав? — Энди вновь отстранился. — Тебе нравится вертеться на шесте и, прикинь, мне тоже. Только разница, знаешь в чем? Я тебе позволяю, а ты мне нет. По-моему, есть в этом что-то не то. Давай по-честному. Сегодня я даю тебе бонус, и ты знаешь, я могу сделать его очень хорошим, а с завтрашнего дня ты выпускаешь меня на сцену. Ты же сам говоришь, все надо заслужить, так что давай, Дав, вперед.

— Хорошо. Обсудим завтра…

— Ну, тогда я пошел.

— Нет.

— Нет? Ну, ты уж определись как-то, а то мы с тобой тут чем-то очень странным занимаемся, не находишь? Даже не знаю, к какой категории жизненно-сексуального расстройства это можно отнести…

— Черт с тобой, гаденыш!

— Со мной, Дав, со мной. И не только он. Тут с ним еще нехилая компашка собирается.

Время смеялось. Оно сбилось с темпа и шарахалось из крайности в крайность, то выстреливая пучками, то превращаясь в прилипшую к волосам жвачку. Энди тоже смеялся. Внутри. В подсознании. Он, словно объезжал присмиревшего жеребца, то пуская его в галоп, то переводя на рысцу. Конь почти идеально брал препятствия, но наездник то и дело, натягивал удила. Смиту казалось, что он ползет по склону вверх. Он почти достигал финишной планки, уже мог разглядеть радужные краски упаковки, почти чувствовал запах взрывного пороха, и оставалось лишь вцепиться зубами в кольцо, дернуть, чтобы разноцветье фейерверка осыпалось дрожью оргазма, как Энди сдергивал его, заставляя вновь карабкаться по склону.

— Не могу больше, — взмолился Дав, но парень лишь похлопал его по крупу, припал к самому уху и удивился. Очень естественно.

— Как не можешь? Мы же только что начали. Еще и часа не прошло. Как же ты хочешь, чтобы я управлял миром, когда он уже задний ход дает, — засмеялся Энди, а после расхохотался в голос. — Не то! В задний ход дает!

Энди вышел из душа и тут же столкнулся с Давом.

— Какого черта ты делаешь в моей комнате?! — возмутился парень.

— Пришел поговорить с тобой.

— Раз пришел, говори.

— Я обдумал то, что ты сказал…

— Да, ладно?!

— Чарли прав, я зря не даю тебе…

— Дав, ты даешь мне каждый день!

— Энди! Тебе нравится издеваться надо мной?!

— Ну, в этом ремесле мы сто′им друг друга. Разве, нет?

— Я хочу, чтобы ты танцевал на шесте…

— Чьем?!

— Энди! Послушай меня…

— Я только что слушал тебя битый час, неужели тебе мало?

— Я очень хочу, чтобы ты танцевал на шесте. Я хочу попросить Чарли, посмотреть, как ты это делаешь.

— Так в чем же дело? Попроси.

— Хорошо. Завтра, как только он придет…

— Тогда я тебя не задерживаю. Я смертельно устал. Проваливал бы ты.

— Да-да. Завтра.

В дверях Смит обернулся.

— Где ты научился этому?

— Чему?

— Ну-у-у…

— Дав, я не узнаю тебя. Только что ты, растопырясь, стоял на коленях, а теперь стесняешься назвать это словами? Где твоя всемирная крутизна?

— Где ты научился так трахаться?

— Знаешь ли, люблю кофе. Варил его и наблюдал, как оно поднимается и опускается, вот и научился.

Энди грустно улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как учил Стива варить кофе. «Смотри, какой он пластичный и податливый. Нужно быть очень ласковым, иначе не получится. Представь, что это прекрасное тело, но оно сонное, и тебе предстоит разогреть его, распалить, чтобы оно отдало все, на что способно. Видишь, я аккуратно встряхиваю турку. Не держи ее близко к огню, но и не сильно поднимай. Чувствуешь, пошел аромат? Теперь немного сахарных феромонов, чтобы усилить флюиды. Теперь вода. Ни в коим случае не холодная, но и не горячая. Неспеша, тонкой струйкой. Кофе не должен испугаться, он должен привыкнуть и нежиться в ней. А теперь продолжаем ласкать его. Чуть опускаем турочку… Видишь, пузырьки пошли. Успокой его теперь. Поднимай чуть выше. Не дай пенке выплеснуться раньше срока. Продли ему истому… Ты ведь учил меня сексу. Считай, я учу тебя тому же. Закон-то один. Эротично, правда? Стив, ты ведь объяснял, как вести ощущения партнера… Я на своей шкуре помню, как ты гонял меня вместе с моим оргазмом туда-сюда, пока я не терял сознание. Что я тебе тут объясняю? Делай то же с кофе, вот и вся премудрость…».

Кофе… Стив… Рой… Это теперь так далеко. Далеко навсегда. Это — как кинофильм, который смотрел когда-то и сопереживал героям, затаив дыхание и позабыв обо всем на свете. Рождественская сказка, тающая при свете дня, когда мир вновь становится голым и бесцветным, и ты понимаешь, что на елку кто-то ошибочно повесил не те игрушки, потому что те, что ты хотел, были лишь за стеклом витрины дорогого магазина. История про Золушку, только в ней другой конец. Она проснулась и поняла, что и бал, и платье, и принц ей только снились.