Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Часть 11. IN THE MIDST OF DESTINY.

3.11. IN THE MIDST OF DESTINY. (Посреди судьбы)

Энди ходил по канату между обидой и волнением. Сорок минут второму акту, а Роя все нет. Мобильный отключен, что по кодексу жизни Маккены и должно случаться в самый неподходящий момент. Должно — значит и случилось. У Роя, словно график этих моментов в кармане. Он ведь не промахивается. Никогда. Так адреналиннее, только вот Энди не до шуток, потому что он почти чувствует себя идиотом. Это такое знакомое чувство, вернее предчувство, потому что идиотом он обязательно будет, но чуть позже. Сценарий отработан и выверен. Почти четырнадцать лет им самим, а до этого еще и десять Стивом. Энди знает наперед, что будет волноваться, высказывать все Маккене, упрекать, но после, в конце концов, поймет, что и был этим самым идиотом, потому что… Ну, Рой есть Рой. Ему достаточно просто посмотреть, и все. В такие моменты он точно знает, на какой полке его многочисленной картотеки взглядов, лежит тот, который… Все верно. Мир несовершенен, отсюда и такие напряги. К тому же, изрядно потрепан, потаскан и вывалян в пыли, зато статуя свободы Роя сияет совершенством. На удивление всем ее хозяин оказался выдающимся архитектором. Уникальная балансировка сооружения выдержала природные и человеческие катаклизмы, неизменно возвышаясь над всей этой беспорядочной суетой. Вытянутый средний палец правой руки до самых последних сих пор наглядно демонстрирует основной постулат целостной системы. «На хрен все и всех». Статуя, несмотря на ее, несколько более, чем взрослый возраст, продолжала поражать привлекательной сексуальностью. Здесь они с Роем - одно целое. Многие пытались постичь архитектурно-строительный замысел Маккены, но… Рой, видимо, съел собственные чертежи, потому что они так и не были обнаружены. Ну, или на худший случай, опознаны. Кроме того, в определенные периоды времени статую старательно реставрировали в условиях строжайшей секретности, но этого никто не знал. Никто также не знал, что ночами и долгими днями командировок Энди она, завернутая в камуфляжное покрывало, оседала, превращаясь в бесформенное глиняное месиво, но с восходом солнца и возвращением парня вновь гордо высилась, простирая над миром свой указующий жест. Энди, безусловно, воздавал почести «древнему» монументу, после чего делал с этой самой свободой все, что только хотел. Хотел он иногда достаточно много, что, несомненно, было гораздо больше, чем просто соответствовало приличию. Итак, у свободы был свой повелитель, хотя Рой и не очень догадывался об этом. Это — как игра в покер. Игроки за столом, руки на столе, все у всех на виду, а дальше та самая игра, где побеждает далеко не тот, у кого хорошие карты, а тот, у кого больше вариаций внутренней концентрации. Короче, Энди всегда было спокойнее в периоды, когда Рой любовался своей статуей. Он знал, что Маккена будет всецело поглощен процессом созерцания, что и позволяло парню обернуться пару-тройку раз.

Сейчас статуя отдельно, Маккена отдельно, и Энди волновался. Рой, видимо, был рожден, именно для того, чтобы создавать проблемы, чем, собственно говоря, в данный момент и занимался. Как, впрочем, и всегда. За этими мыслями парень немного отвлекся от конференции, а когда вовлекся вновь, Килл Тарч уже что-то объяснял на протяжении определенного времени.

— Неловкость была у каждого. Не знаю, как себя чувствует актер, снимающийся в обнаженке. Об этом лучше спросить у Джима или Коллина. Могу сказать, как чувствует себя оператор, эту обнаженку снимающий. Конечно, надо отдать должное Рону, как гениальному режиссеру. Его метод съемок подобных сцен, в итоге, оказался гениальным. Для спокойствия актеров мы старались создать некий вакуум, то есть оставить в пределах съемочной площадки только ограниченное количество специалистов. Перед началом Рон собирал нас, и мы обсуждали, как именно будет снята сцена. Мы старались брать только один ракурс, в рамках которого актер будет полностью обнажен. Понятное дело, что чем шире захват камеры, тем откровеннее актер выставлен на обозрение. Остальное снималось, как бы наезжающей камерой или с другого ракурса, когда актер мог быть хоть как-то прикрыт, — Килл Тарч тяжело выдохнул, словно все это время был очень напряжен.