Мир Льда и Пламени

Спускаясь по Костяному пути, принц Эймон полдороги нес Бейлора на себе. Позже септон из деревни в дорнийских горах дал Рыцарю-Дракону одежду и осла, который повез дальше все еще не очнувшегося короля. В конце концов, Эймон добрался до сторожевых башен Дондаррионов. Оттуда их доставили в Черный Приют, где местный мейстер заботился о короле, как мог, прежде чем его милость отправили в Штормовой Предел для дальнейшего лечения. И, как сообщают, все это время Бейлор угасал, так и не приходя в себя.

Впервые король очнулся на дороге в Штормовой Предел, но и после того лишь невнятно шептал одни молитвы. Минуло более половины года, прежде чем он достаточно оправился для возвращения в Королевскую Гавань; и все те месяцы десница, принц Визерис, управляя государством, соблюдал мирный договор Бейлора с дорнийцами.

В тот день, когда Бейлор вновь смог взойти на Железный трон, ликовало все королевство. Но все мысли его милости по-прежнему устремлялись лишь к Семерым, и первые новые указы Бейлора, должно быть, сильно обескуражили тех, кто привык к вдумчивому ведению дел Эйгоном III, благодушному попустительству Дейрона I и проницательному руководству Визериса. Король, женатый со 160 года от З.Э. на своей сестре Дейне, принялся убеждать верховного септона расторгнуть их союз. Бейлор заявил, что этот брак, заключенный до его восхождения на трон, никогда не был консумирован.

Но и того ему было мало – король после расторжения брака решил создать у себя в Красном замке, в отдельном здании (позже прозванном Девичьим склепом) собственный «Двор Красоты» и поселить там Дейну и младших сестер, Рейну и Элейну. Его милость объявил, что желает уберечь их невинность от греховности этого мира и похоти нечестивцев, однако стоит задать вопрос – не сам ли король испугался искушения их красотой?

Хотя против этого были и придворные, и сами принцессы, и Визерис, дело было сделано, и дочерей Эйгона III заточили в самом сердце Красного замка. Лорды и рыцари, чтобы выслужиться перед Бейлором, присылали в столицу девиц – только им одним и довелось быть компаньонками принцесс.

Протесты зазвучали гораздо громче, когда Бейлор пожелал запретить в Королевской Гавани проституцию. Никто так и не смог убедительно объяснить королю, сколько неприятностей последует за таким решением, и из города выдворили более тысячи (по слухам) блудниц вместе с их детьми. Бейлор предпочел не заметить возникшие из-за этого беспорядки, поскольку все внимание отдал своему новому замыслу – величественной септе, которую решил возвести на холме Висеньи. Как утверждал его милость, эту септу он узрел в видении, и можно считать, что король первым увидел Великую септу, хотя строительство завершилось лишь спустя многие годы после его смерти.

В конце концов, люди задались вопросом: не могла ли смерть, прошедшая рядом с королем в Дорне, каким-то образом повлиять на его разум? Поскольку с годами решения Бейлора становились все более фанатичными и сумасбродными. Хотя в народе любили его милость, ибо он то и дело опустошал казну ради благотворительности (как в тот год, когда ежедневно жаловал по буханке хлеба каждому мужчине и каждой женщине города), но лорды королевства начали беспокоиться. Король не просто расторг свой брак с Дейной, он сделал невозможной для себя любую новую женитьбу после того, как сам принял обеты септона – при содействии и поощрении верховного септона, чье влияние в стране все более и более усиливалось. Новые указы Бейлора все чаще касались духовности вместо реальных забот – включая его настойчивые требования к Цитадели использовать для доставки писем голубей, а не воронов (эта неудача подробно рассмотрена в работе Валгрейва «Черные крылья, скорые вести»); или попытка короля предоставить освобождение от налогов тем, кто сохраняет добродетель своих дочерей, разумно используя пояса целомудрия.