Мир-о-творец

Чтобы не мешать речному судоходству у Прохорова в извилине реки уже выкопали пруд-заводь. Этакий карман, только большой. С нормальным пирсом, пока деревянным. Позволяющий разово разгружать или загружать два десятка стругов. Плюс еще отдельные стояночные площадки.

Вот туда они и завернули. Причалив в зарезервированным местам.

— Что у вас здесь происходит? — спросила она у подбежавшего управляющего.

— Послы. Уважаемые люди. Прибыли с патриархом и письмом от Царя. Принять просят.

— Давно?

— Надысь пригребли.

— Куда заселил?

— В пустую казарму. Она чистая. А других мест все равно нет, чтобы столько людей разместить. Да и в цитадель не решился.

— И правильно, что не решился. Готовь баню. Как приведу себя в порядок — приму. Предупреди.

— Слушаюсь. — Сказал управляющий и побежал исполнять приказания Императрицы. А ее тут много кто так называл.

Сама же женщина прошла в цитадель и устало сидела, глядя в окошко до тех самых пор, пока ей не приготовили водные процедуры. Думала.

Лишь к вечеру Марфа сумела себе позволить принять важных гостей. Сначала мылась слишком долго. Потом причесывалась и одевалась. Решала какую-то текучку. Отвлекалась на прием пищи и общение с детьми. И лишь когда поняла, что тянуть нет смысла — вызвала послов к себе.

Так-то да, можно было бы и недельку их промариновать. Но казарма казалась ей перебором. И заставляла думать о том, чтобы в будущем убедить мужа поставить здесь приличных постоялый двор. Раз уж такие персоны сюда захаживают.

Послы вошли.

И начали велеречиво что-то говорили. На староанглийском. Под устный перевод толмача.

Это ей быстро надоело.

— Мэрд… — процедила она. Почему-то именно эта ругань на французском ей пришла в голову. Видимо послы у нее больше ассоциировались не с англичанами, а с французами. Ведь в их речи довольно органично переплеталось разное. В том числе и наследие Вильгельма, то есть, Гийома Нормандского. — Вы пришли меня с ума свести? Что вам нужно! Говорите ясно!

Послы замерли удивленные возгласом.

— Мы хотим пригласить твоего старшего сына на престол Англии, — первым нашелся Уолсингем.

— Нет.

— Но почему?

— Потому. Мне говорили, что вы оторвали своей последней королеве голову. Как я могу отпустить сына в такое опасное место?

— Убийцы иногда достигают своих целей… — развел руками Френсис.

— Как будто тут убийц нет. — фыркнула она.

— Мы гарантируем его полную безопасность.

— Нет. — все также твердо произнесла Марфа.

— Но…

— Что «но»? Что вам не понятно в слове «нет»?

— Только ваш сын может спасти нашу страну от разорения. — произнес патриарх Англии, бывший совсем недавно архиепископом Кентерберийским. — Мы молим тебя о милости.

— И просим тебя сопровождать сына. И быть при нем регентом.

— А почему вы просите меня? Я замужняя женщина.

— Мы не ведаем, где находится твой муж.

— Разве это мои проблемы? — повела она бровью.

— Но…

— Я собираюсь в скором времени ехать в Смоленск, чтобы там встретится с ним. Вы можете поехать со мной. Обнадеживать вас я не буду. Вряд ли Император уступит вам.

— Мы…

— На этом все. — перебила их Марфа. — Я очень устала с дороги и приняла вас сегодня только из вежливости. Если вы хотели мне сказать только это, то я вас больше не задерживаю. Я хочу выспаться.

— Мы хотели бы поднести тебе дары.

— Это очень мило. Но завтра. Очень устала.

Она кивнула.

И послы были вынуждены покинуть приемные покои.

— Как она тебе? — тихо спросил патриарх Англии Уолсингема.

— Еще более дикая, чем я думал. Шторм. Стихия.

— Думаешь, уговорим?

— Ее? Нет. А вот мужа — может быть. Заметили, как она выругалась?

— Дочь Гийома?

— Она самая.

— Интересно, почему она не хочет?

— А почему она должна хотеть? — повел бровью Уолсингем. — Ее муж — Император. У него огромные владения, власть и мощь. И дальше будет больше. А что ей Англия? Далекая страна, где все чужие.

— Если она дочь Гийома, то разве мы ей чужие?

— Он Англию вообще-то завоевал. — улыбнулся Френсис. — И нашего языка никогда не знал. Да и она, судя по всему, на территории Англии не бывала. Ее после гибели Гаральда отдали замуж за Всеслава. Прямо из Нормандии отправили. Так что… — развел он руками.

— Мы должны ее уговорить. Ты ведь сможешь.

— Я смогу… наверное… — согласился Уолсингем. — Но разве нам это нужно? Вы хотите ТАКУЮ королеву? Она ведь всех нас прижмет к ногтю и будет править самостийно. Не удивлюсь, если эта особа и Хартию вольностей отменит.

— А может нам такую и нужно?

— А если нет?

— А если да? Не забывай — Англия проклята.

— Я не слишком сведущ в богословии, — улыбнувшись ответил Уолсингем. — Но мне кажется — эта особа навлечет на Англию куда больше опасностей, чем какое-то проклятие.

Так и ругались.

В казарме.