Мир общественных насекомых

А вот стронгилогнатус тестацеус никогда не совершает набегов за куколками, хотя челюсти его имеют типичное для рабовладельцев строение. Дж. Лаббок, повествуя о муравьях этого вида, указывает, что «их образ жизни во многих отношениях остается до сих пор загадкой. Они тоже держат рабочих тетрамориумов в состоянии, так сказать, рабства, но как они добывают себе рабов, является все еще тайной для нас. Они сражаются, как и полиергус, но Шенк, фон Хагенс и Форель единодушно признают, что они далеко уступают тетрамориуму — виду, отличающемуся храбростью и живущему большими общинами. Однажды Форель принес гнездо тетрамориума и поместил его вблизи гнезда стронгилогнатус тестацеус, в котором были рабы тетрамориумы. Тотчас же началась битва между этими двумя общинами. Стронгилогнатусы бодро ринулись в бой, и хотя на их стороне оказалась победа в этот день, но ею они обязаны были всецело рабам; сами Стронгилогнатусы были почти все перебиты, энергия их атаки вначале смутила, по-видимому, врагов, но тем не менее, как утверждает Форель, им не удалось убить ни одного тетрамориума. Действительно, как остроумно замечает Форель, стронгилогнатусы представляют "жалкую карикатуру" полиергусов и почти немыслимо, чтоб самостоятельно они успешно могли нападать на гнездо тетрамориумов. К тому же у стронгилогнатуса рабочих сравнительно немного».[18] У этих муравьев, продолжает Лаббок, «развращающее влияние рабства пошло еще дальше и отозвалось даже на их телесной силе. Они уже неспособны брать в плен своих рабов в честном неоткрытом бою, но они все-таки сохранили подобие авторитетности и если их задеть, будут драться храбро, хотя и бесплодно».[19]

Откуда же берутся новые тетрамориумы в гнездах стронгилогнатус тестацеус? Оказывается, бок о бок с его царицей живет царица тетрамориумов, она и откладывает яйца, из которых появляются новые рабочие. Значит, эти тетрамориумы уже не рабы, а. бывший рабовладелец стронгилогнатус находится в их гнезде на положении инквилина. Его рабочие пребывают в совершенной праздности, не выполняют абсолютно никаких общественно полезных функций и даже пищу получают только непосредственно от хозяев путем трофаллаксиса. Переход от рабовладения к инквилинизму фактически не так уж сложен: достаточно сохранить жизнь царице-хозяйке и можно больше не утруждать себя добыванием чужих куколок! Но этот путь с неизбежностью ведет к утрате ставшей излишней касты рабочих. У стронгилогнатус тестацеус и некоторых других сходных с ним видов бездельников рабочих еще много, хотя они и малозаметны среди сильно превосходящих их по численности тетрамориумов. Но существуют и иные примеры.

Муравьи-рабовладельцы рода эпимирма грабят различных лептотораксов. Их самка проникает в гнездо хозяина, «душит» и убивает его царицу. Семьи редко включают более 20—30 рабовладельцев. Разведчик приводит мобилизованных рабовладельцев к найденному жилищу лептотораксов по следу. У эпимирма крауссеи в гнезде бывает лишь несколько рабочих, которые в природных условиях, вероятно, никогда не отправляются в походы за куколками. Но если в лаборатории поселить их поблизости от небольшого гнездышка лептотораксов, то эпимирмы «вспоминают» заброшенное ремесло и успешно организуют рабовладельческий набег. Можно сказать, что этот вид фактически вступил в инквилинизм, но одной ногой еще стоит в рабовладении. Наконец, вид того же рода эпимирма корейка, обитающий в Югославии и на о. Корсика, уже совершенно не имеет рабочих. Так завершается эволюция от рабовладения к инквилинизму. Интересно, что самки крауссеи и корсика, встав на путь инквилинизма, почему-то сохранили «рабовладельческую привычку» к «удушению» царицы-хозяйки в отличие от самок стронгилогнатусов-инквилинов. Поэтому самки эпимирм могут прожить «на иждивении» лептотораксов лишь два-три года, до тех пор пока все их хозяева не перемрут.

Заканчивая разговор о социальном паразитизме, стоит обратить внимание на очень интересную закономерность, подмеченную в 1909 г. К. Эмери и получившую впоследствии название «правило Эмери». Оно звучит так: «Все истинные социальные паразиты возникают в эволюции от очень близких к их хозяевам видов». Справедливость этого обобщения подтверждает накопленный наукой фактический материал. Социальные паразиты либо принадлежат к тому же роду, что и хозяева, либо происходят от него. Так, роды эпимирма и харпагоксенус, несомненно, возникли из лептотораксов, а анергатес, стронгилогнатус и телейтомирмекс — из тетрамориумов; предками полиергусов, вероятно, были какие-то формики, а род сифолиния очень близок роду мирмика. Осы и шмели узурпируют гнезда только близких к ним видов. Для австрийской осы, например, наиболее близким видом является ее хозяин — рыжая оса, а бомбус гипербореус и его хозяин — бомбус полярис относятся к одному подроду. Предполагают, что даже различные шмели-кукушки произошли от видов шмелей, очень близких к их хозяевам.