Мир охоты и крови (СИ)

— И ты мне совсем не нужен. Разницу чувствуешь?

Данталион чувствовал только раздражение, но ответить не успел. Ариадна впилась в его губы так требовательно, что он сделал шаг назад, совсем не понимая этого.

Это было просто безумием.

Королева фей, уверенная в своей божественной красоте и отличавшаяся острым умом, обычно только издевалась над ним. Словесно, конечно, но это не означало, что Данталион терпел. Ариадна была требовательной, заносчивой, слишком многое о себе думала и считала, что весь мир может лежать у её ног.

Зачем ей какой-то вампир?

Не сказать, что Данталион никогда не задумывался о подобном исходе. Это могло быть мимолётной мыслью, вызванной раздражением из-за очередной придирки королевы. Всего на долю секунды, но Данталион мог представить, как сделает нечто, что поставит её в неловкое положение или даже унизит. Спустит с небес, на которое она сама себя возвысила, не землю, к «щенкам», с которыми ей приходилось сотрудничать.

Но это всегда было только мыслью.

— Расслабься, — выдохнула Ариадна ему в губы, зарываясь пальцами в его волосы. — Душой я тебе не клянусь.

— Сдалась мне твоя душа, — зло пробормотал Данталион в ответ.

— Рада, что мы пришли к соглашению.

Это не было соглашением, но Данталион почему-то не остановил её, когда она снова поцеловала его, на этот раз глубже и требовательнее, с большей страстью.

Он пришёл сюда для того, чтобы вытащить её из раковины, куда она сама себя затолкала, а не для того, чтобы трахаться с королевой.

Но Данталион решил, что одно другому не так уж и сильно мешает.

Вампиры, не любившие королеву Ариадну, частенько говорили о том, что ей следует снять розовое очки и признать, что она не так уж и уникальна. Данталион пресекал любые разговоры и слухи, основная суть которых заключалась к тому, что вампиры были уверены в себе и своей сексуальности, на которую королева точно клюнет. Ему были противны подобные разговоры, и он не думал, что сам окажется в похожей ситуации.

Клыки задели её нижнюю губу, но Ариадна только застонала, вцепившись в воротник его рубашки и потянув на себя. Кое-как дотянувшись до стола, Данталион поставил полупустой бокал, едва не опрокинув его, и, не переставая целовать Ариадну, положил ладони на её спину и поясницу, придвигая ближе к себе.

Это было просто безумием, но Данталион не планировал останавливаться. Он мог бы убедить себя, что делает это ради вампиров, если бы не понимал, что ему нравится.

«Нравится» — очень странное слово, на самом деле не подходяще для описания безумия, происходящего здесь и сейчас, но Данталион не мог подобрать другого. Он мог представить себя в одной постели с кем угодно, но только не с заносчивой и эгоистичной королевой Ариадной, умевшей ставить ультиматумы так, что на них соглашались, и контролировать ситуацию, практически ничего для этого не делая.

Если бы она не хотела, она бы не позволила не то что целовать, даже касаться себя. Она бы не позволила случайно задетому бокалу полететь на пол и разбиться, а Данталиону — оторвать её от пола так легко, будто она ничего не весила. Боги, в которых он не верил, она бы не позволила ему переступить порог спальни и не оказалась бы на кровати. Она контролировала каждое действие, каждое прикосновение, ничего не говоря, ограничиваясь только взглядами и быстрыми, резкими жестами.

Данталион понял это лишь после того, как опустился ниже и поцеловал внутреннюю сторону её бедра. Клыки царапнули нежную кожу, и спустя мгновение Данталион почувствовал, как сильные пальцы сжимают его волосы.

Королева Ариадна всегда умела добиваться желаемого, и Данталион почти ненавидел её за это.

Но он целовал её бёдра, и там, где клыки случайно касались кожи, проводил языком. Он чувствовал, как она наклоняет его голову, всё ещё держа за волосы, и касался там, где Ариадна того хотела. Даже если это было безумием, которое нельзя объяснить, это не означало, что Данталион не может наслаждаться им.

Марселин вряд ли ему поверит, если он скажет, что меньше, чем через двадцать минут после прихода он был готов на что угодно. Впрочем, ей не обязательно знать.

Ненавидя себя за происходящее и одновременно наслаждаясь этим, Данталион кончикам языка коснулся лона, чувствуя, как бёдра королевы начинают мелко дрожать. Когда язык оказался глубже, дрожь стала чуть сильнее.

Королева Ариадна и впрямь умела добиваться желаемого, и Данталион ненавидел себя то, что так быстро дал ей это.

***

В последнее время Соня очень плохо спала. Постоянные поиски, которые им доверяли, вкупе с приличными физическими нагрузками не приносили желаемой усталости, из-за которой можно уснуть мгновенно, едва только коснувшись подушки. Соня мучилась кошмарами, бессонницей и ощущением, что кто-то постоянно наблюдает за ней. Дошло до того, что она попросила у Марселин снотворное, и последнюю неделю только так и засыпала. Алексу она доверила будить её, случись что, и хотя он довольно часто позволял ей спать куда больше времени, чем нужно было, сегодня едва не налетел на неё вместе с Егерем.