Мир позавчера

Второй причиной несовпадения между реальной опасностью и нашим восприятием риска служит модифицированная версия принципа Уэйна Гретцки: наша готовность подвергаться угрозе резко возрастает с ростом связанной с опасной ситуацией выгоды. !Кунг отгоняют львов от туш, мясом которых можно воспользоваться, но не прогоняют хищников с мест их отдыха, где никаких туш нет. Большинство из нас не войдет в горящий дом просто для развлечения, но сделает это, чтобы спасти своего находящегося в доме ребенка. Многие американцы, европейцы и японцы сейчас мучительно обдумывают, насколько мудро строить атомные электростанции, потому что, с одной стороны, катастрофа с Фукусимой показала опасность атомной энергетики, но с другой — эта опасность уравновешивается снижением парникового эффекта, вызываемого производством энергии с помощью сжигания угля, нефти и газа.

В-третьих, люди постоянно неверно оценивают риски — по крайней мере, в западном мире, где психологи активно исследуют этот феномен. Когда сегодня американцев спрашивают об опасностях, они на первом месте называют террористов, крушения самолетов и аварии на атомных станциях, хотя эти три фактора вместе взятые за последние четыре десятилетия каждый год убивали гораздо меньше людей, чем автомобили, алкоголь и курение. Если сравнить оценку американцами рисков с действительным числом ежегодных смертей (или с вероятностью умереть в течение часа от опасных занятий), то оказывается, что риск несчастных случаев с атомными реакторами чрезвычайно преувеличен, как и риск использования генно-модифицированных продуктов и новых химических технологий, а также аэрозолей. Американцы недооценивают опасность алкоголя, автомобилей, курения и (в меньшей степени) хирургических вмешательств. В основе этой нашей предвзятости лежит то, что мы особенно боимся событий, неподвластных нашему контролю, явлений, способных убить множество людей, и ситуаций, касающихся новых, незнакомых, трудно оцениваемых рисков (отсюда наш страх перед терроризмом, крушениями самолетов, авариями на атомных реакторах). В противоположность этому мы необоснованно снисходительны к старым знакомым угрозам, которые представляются подвластными нам, на которые мы соглашаемся добровольно и которые убивают отдельных людей, а не группы. Поэтому-то мы недооцениваем риск управления автомобилем, употребления алкоголя, курения, пользования стремянками; мы по собственной воле делаем все эти вещи, полагая, что контролируем ситуацию; хотя мы знаем, что они убивают других людей, мы думаем, что нас они не убьют, потому что мы осторожны и сильны. Как говорил Чонси Старр[15], мы терпеть не можем позволять другим причинять нам то, что мы с удовольствием причиняем себе сами.

В-четвертых, некоторые люди соглашаются на больший риск (и даже ищут его и наслаждаются им), чем другие. К ним относятся парашютисты, совершающие затяжные прыжки, любители банджи-джампинга (прыжков с большой высоты с эластичным тросом, закрепленным вокруг щиколотки), игроманы, гонщики. Данные, собранные страховыми компаниями, подтверждают наше интуитивное представление о том, что мужчины чаще ищут опасности, чем женщины, и что поиск риска мужчинами достигает своего пика в возрасте около двадцати лет, а потом снижается. Я недавно посетил водопад Виктория в Африке, где Замбези — огромная река шириной в милю — падает с высоты 355 футов в узкое ущелье, заканчивающееся еще более узкой расщелиной, и изливается в водоем, метко названный Кипящим Котлом. Рев водопада, чернота скальных стен, туман, заполняющий все ущелье, бурление воды ниже водопада намекают на то, каким должен быть вход в ад, если ад существует. Как раз над Кипящим Котлом ущелье пересекает мост, по которому пешеходы могут пройти из Замбии в Зимбабве; река служит границей между этими странами. С моста туристы при желании могут совершить прыжок на тросе, обвязанном вокруг щиколотки, в черную, ревущую, заполненную брызгами бездну. Глядя на эту сцену, я не мог заставить себя даже приблизиться к мосту и подумал, что не смог бы совершить такой прыжок, даже если бы мне сказали, что это единственный способ спасти жизнь моим жене и детям. Однако потом нас посетил один из 22-летних соучеников моего сына, молодой человек по имени Ли, который как раз и развлекался подобным образом. Я был поражен тем, что Ли еще и заплатил за нечто столь ужасное, что я отдал бы все, что имею, лишь бы избежать подобного... пока не вспомнил, как проделывал нечто не менее опасное, занимаясь спелеологией, в возрасте тех же 22 лет, когда тоже стремился к риску.